в-третьих, возможно, что препарат избирательно не действует на отдельных больных.
Последняя версия представлялась Артуру Эдуардовичу наиболее вероятной и, с профессиональной точки зрения, наиболее интересной, но и две другие отметать было пока рано.
Недолгие размышления Манкевича были прерваны появлением хозяина кабинета. Лев Юрьевич Власов оказался невысокого роста лысоватым мужчиной трудно определимого возраста – где-то в промежутке между тридцатью и сорока. Артур Эдуардович без особого интереса оглядел невзрачную фигуру донельзя замотанного рутиной работы и повседневной жизни доктора. Ничего необычного – такой вид приобретала добрая половина выпускников медицинских вузов после пяти-десяти лет работы в цепких руках государственного здравоохранения. «Ну вот, – подумал Манкевич. – На ловца и зверь бежит».
– Здравствуйте, Лев Юрьевич! – сказал он.
– Это вы! – воскликнул Власов, встав от неожиданности как вкопанный на пороге собственного кабинета. – Ну я же вам уже говорил по телефону, что не могу ничего сказать по «Клептерину», – заканючил он, перейдя на плаксивый тон. – Эту информацию разглашать запрещено; я подписывал соответствующие бумаги. Вы же врач – сами все понимаете.
– Кстати о бумагах, – веско сказал Манкевич. – Вы ведь отчитались о сорока с чем-то пациентах, якобы участвовавших в клинических исследованиях? – доктор Власов после этих слов съежился, втянув голову в плечи, как будто ожидая, что его начнут бить. – Не отпирайтесь, – присовокупил Артур Эдуардович, хотя Власов не сказал ни слова, – ваши коллеги мне все рассказали.
– Что вы от меня хотите? – чуть не плача, взмолился Лев Юрьевич.
– Сколько было пациентов на самом деле?
– Я не могу…
– Вот что, Лев Юрьевич, – сказал Манкевич, грозно сдвинув брови. – Сдается мне, что вы хотите нарваться на проверку со стороны комитета по здравоохранению?
– Четыре человека.
– Я знаю Фролова, Быстрову и Павла Сонина. Кто четвертый?
– Не помню фамилию; надо записи поднять.
– Куда вы дели излишки лекарства?
– Я все выбросил.
– Лев Юрьевич! – досадливо поморщился Манкевич. – Вы же обещали матери Сонина продать ей «Клептерин» еще на один курс.
– Ну да, да, хорошо… – признался Власов. – Тот самый четвертый пациент… Это мой родственник. Он не страдает клептоманией, и я давал ему аспирин вместо этого препарата. Поэтому у меня остались две лишних упаковки «Клептерина».
Лев Юрьевич подошел к столу, выдвинул верхний ящик и выложил на стол два блистера с таблетками.
– И это все? – с сомнением спросил Манкевич.
– Клянусь, больше нет!
– Смотрите, коллега, – предостерег Артур Эдуардович, – «Клептерин» этот дает весьма неприятное побочное действие. Потому и исследования прикрыли. Так что продавать его направо-налево я вам категорически не советую.
– Да, конечно, я все уничтожу! – поспешно