ещё сильнее сузились, а на скулах, как одинокие стражники, заходили желваки. Наверное, они оберегали его тщательно скрываемые чувства. Впрочем, Алиса не могла понять, кем был этот суровый, властный человек – отрицательным или положительным персонажем. Но точно главным: второстепенные роли, разумеется, не для него.
– Я хочу уйти… Можно? – Алиса не решалась взглянуть на директора; её пальцы, сжимающие белую чашку, заметно подрагивали. Дракон схватил новую жертву: сможет ли он её отпустить? Или с жестокостью палача расправится с ней, отобрав право даже на последнее слово?
– Я не прощу твоей дерзости, Алиса Лужицкая, – он отчеканил каждое слово, точно сомневался в способности собеседницы правильно воспринимать его реплики.
– Что же я сделала?
– Никто и никогда не спорит с директором. – Рудольф смотрел на Алисины пальцы и водил ручкой по небритому подбородку. Девушка спрятала руки в карманах, и чашка завальсировала на столе, воображая себя балериной, но остановилась, так и не дождавшись аплодисментов.
– Но я…
– Тсс, – директор поднёс указательный палец к губам. – Мне не нужны оправдания. Теперь у тебя есть только два пути: быть моим верным подданным или… – он сделал небольшую паузу. Алиса заметила лёгкую насмешку, уютно устроившуюся на его тонких губах. Возможно, это всё-таки сновидение, а человек, сидящий перед ней, лишь иллюзия, глупая выдумка? И надо коснуться этой ледяной кожи, чтобы она рассыпалась. Алиса протянула руку…
– отчисление, – продолжил Безуглов. – Такая вот игра на выбывание. Нет ничего сложного: тебе всего-навсего нужно приходить сюда каждый раз, когда я позову. Что же ты выберешь?
Алиса вздрогнула: она всё ещё слышала эхо жестокого вопроса, и не сразу поняла, что произошло в измерении здесь-и-сейчас. Горячая вода текла по её щекам, смешиваясь с чёрной тушью; девушка поднесла руку к промокшим дредам и сняла с головы липкую вермишель, похожую на гусеницу. За спиной послышался отвратительно громкий хохот, должно быть, человек скоро захлебнётся смехом и больше не вынырнет. Только открытый рот и вытаращенные глаза откажутся повиноваться смерти.
Миша Андреев нахально размахивал перед девушкой пустой тарелкой из-под супа. Вокруг него собралась группка восхищённых обывателей; они громко обсуждали нелепый вид девочки из 2000-х, но Алиса не разбирала ни слова. Она чувствовала, как дрожит нижняя губа, и боялась, что снова не сдержит слёз, а значит, всё потеряно. Они никогда не забудут, что однажды заставили её плакать. Но смех прекратился: татуированная рука ударила смеющегося человека по лицу. Из носа потекла кровавая струйка. Андреев наградил обидчика торжественным комплиментом из непечатных слов.
– Видок у тебя просто кошмарный, – успел шепнуть девушке Элис, прежде чем получил удар в челюсть. Безумный панк-анархист сплюнул: Андреев выбил ему передний зуб.
– Что здесь происходит?
«Что же ты выберешь?»
Алиса выронила из рук пустой стакан. Она не ошиблась: