и эту ночь провел в своей старой комнате на птичьих правах и чужой койке с матрасом, зато без постельного белья. Какие там пирожки в дорогу…
Если читателя раздражает такая неряшливая форма подачи мыслей главного героя то от первого лица, то от третьего, то все вопросы к Петру – он пока сам не понял, кто он и что такое. Прорвавшаяся из глубины души фраза «ни богу свечка…» показалась излишне эмоциональной и нелепой, но явно это какой-то ключ. Петр не раз уже ловил себя на том, что не очень уверен, что он это он, притом, что… личность пока не собралась в кучку.
Иду себе, дипломатом покачиваю, травинку в зубах грызу, пейзажем любуюсь. Пути железнодорожные справа тонкий аромат креозота испускают, коза на привязи посреди полосы отчуждения блеет, мужики в желтушках матерятся на бабку. Идиллия!
– Мужики, почто старушку костерите? Какое такое плохое зло она вам сделала? Вдруг решил вмешаться и спасти человека, хоть я и не Д*Артаньян, а бабка если на Констанцию и смахивает, то на долго и качественно пожившую, с солидным перепробегом после конца срока коммерческой эксплуатации.
– Уж не сомневайся, сделала! Жаба такая, уже третий раз сделала!
– Ироды, нешто я нарочно? Я козу пасу.
– Так что случилось, сограждане?
– Что?! Она нам в этом месяце кабель своей железкой третий раз пробивает! Мы ж только положили его, а ты гадина всё тыкаешь и тыкаешь стержнем в жилу! И как находишь только!
– Да колдунья она, мы таких раньше сжигали живьём!
– Ничего я не колдунья. Козу где-то пасти надо? Вот сюда и вывожу. А спицу, к какой козу привязываю, я втыкаю туды, где землица помягче. А не в ваш кабель говённый.
– Ага, а мягче земля как раз где мы её перекапывали при прокладке, говорю ж – ведьма. Вали отсюда со своей козой, чтоб больше не видели!
– Не ругайтесь на старуху, просто в милицию сведите, а там разберутся. Кто разрешил выпас в полосе отчуждения, зачем она кабель тыкает…
– Парень, ты шёл, вот и иди. Мы как-нибудь и без тебя, и без милиции порешаем всё.
И я пошел дальше на звук сигналов локомотивов, соударяющихся вагонов, непонятного бухтения под небесным сводом по громкой связи. Подъем на небольшой взгорок открыл эпичную картину – внезапно под моими ногами предстала станция почти целиком, ну или один из её парков. Кто знает, вдруг меня прислали на реально большой и серьезный объект. Хотя станционные пути и находились в ложбине, то есть под моими ногами, противоположная сторона пучка скрывалась вдали, а посчитать количество путей не получалось. Я начал считать, шевеля губами, сбился, снова сбился, а потом плюнул. Если возьмут работать, то всё в своё время узнаю. Еще во сне сниться начнет.
Звуки огромного железнодорожного узла нахлынули мощным валом, я утонул в этой какофонии. Было ощущение, что через какое-то время они станут для моих ушей что-то означать. Как по заказу мозг неожиданно начал их расшифровывать: вот маневровый локомотив продублировал гудком сигнал остановки, а это далекое шипение – работа вагонных замедлителей,