что парижская квартира семьи Тарика располагалась в том же престижном районе, что и Сорбонна- Иль де Франс. Эли тоже жила недалеко- родители категорически запретили ей селиться в общежитие студенческого кампуса и арендовали квартиру напротив апартаментов Посла Эмиратов. Хотя в глубине души Элисса догадывалась, что переехал сюда Посол совсем недавно и неслучайно, так как у него была восхитительная резиденция- вилла недалеко от Елисейских полей, а за якобы «арендой» её квартиры на самом деле стояла ее покупка.
– Ты уверен, что это уместно?-пробубнила в очередной раз Элисса, когда парочка уже подошла к помпезному подъезду на охраняемой территории. Дом был из тех, что вмещали в себя не более трех-четырех квартир, потому что каждая занимала целый этаж, а то и два. Типичное жилье в особняке в стиле ампир парижской элиты. Как-то эта помпезность уживалась со стильным минимализмом и вкраплениями восточной эклектики, без которых современную Францию, имеющую длинный исторический шлейф колониального присутствия в Африке и на Ближнем Востоке, представить было невозможно.
–Конечно, Эли! Ну, так будет правильнее! Работа над лабораторной займет не менее двух часов. В читальном зале неудобно, к тому же надзирательница все время ругается, когда кто-то болтает. У тебя дома никого нет, поэтому мое присутствие там неуместно в глазах наших соплеменников. А у меня вечно человек десять прислуги снует, никто не придерётся, что я остался один на один с молодой красивой принцессой Дубая.
Они улыбнулись друг другу. Открыто, по-теплому. Казалось бы, только что он сделал ей яркий комплимент, который должен был заставить ее щеки зардеть, но Эли удивительным образом не смущалась в компании этого привлекательного юноши. Как-то с самого начала он для нее раскрылся именно с человеческой точки зрения, показался своим, родным. С ним она не чувствовала ни девичьей робости, какую обычно испытывают в ее возрасте при привлекательных парнях, ни стеснения от его чрезмерного мужского давления, тоже непроизвольного, а вызванного бушующими в юном теле гормонами. Так и получилось- при обилии девушек ее национальности и круга в Париже, которые активно лезли в дружбу только потому, что она была дочерью правителя Дубая, она видела родственную душу только в Тарике.
Они зашли в оформленный мраморной мозаикой в античном стиле подъезд с огромным зеркалом посередине. Элисса не могла не заметить на стене полотно известного в арабских кругах художника-новатора, прославившегося совмещением исторических сюжетов с современным прочтением остросоциальных тем.
– Курим Решид?– спросила знающе Тарика.
– Да, папа купил на аукционе. Он любит…-сделал паузу, подбирая слова, -коллекционировать живопись и… не только.
Элиссе показалось, что когда парень говорил об отце, его голос стал каким-то неуверенным и даже глухим, а глаза предательски устремились в пол. А может ей только померещилось. Репутация Агиласа Бенземы была, мягко говоря, противоречивой. Сделавший некогда, подобно многим североафриканцам, состояние на нефти и газе,