была прудом. Пересох он даже не годы, а десятилетия назад – на дне успели вырасти деревья, молодые ивы.
А в конце аллеи стоял дом. Очень, очень старый дом. Большущий, живописный, с характером… но очень старый, заросший лозами и плющом.
Отделанный камнем кирпич, многощипцовая крыша, повсюду окна и балконы. Выстроен в форме буквы E без средней черточки, правое крыло раза в полтора длиннее левого, полноценных этажей два, а под крышей огромная мансарда. По обе стороны от крыльца просторная терраса, над ней топорщат крылья три каменные горгульи… раньше, похоже, было четыре, в одном месте явная каверна. Вокруг бежит дорожка… хотя теперь скорее тропа, почти скрывшаяся в травяных зарослях.
– Комаров тут, наверное… – протянула демоница, шагая по аллее. – Ну меня-то они жрать не будут, у меня чешуя.
– Чешуя?.. – не понял муж.
– Ну да, чешуя.
– Да ладно, – поднес ее руку к глазам Майно. – Никогда не замечал. Правда, что ли?
Он всматривался, пока не заметил крооошечные чешуйки. Да, и правда, чешуя, но такая чешуя, что ее считай и нет.
– Насчет комаров не знаю, а вот шершни тут есть, – сказал Дегатти, останавливаясь у дерева с характерным гнездом. – Ненавижу этих насекомых.
– Давай я натравлю на них ядовитых пчел и посмотрим, кто победит, – предложила Лахджа.
– Что за чу… а. Не думаю, что сработает… Это паргоронские пчелы?.. можно же и просто сжечь. Тифон!..
Пес с готовностью дохнул пламенем. Пылающее гнездо упало и раскололось, из него вырвалась гудящая тучка, но и она сгорела в следующей вспышке.
Майно ступил на крыльцо и взялся за тяжелый замок на двери отчего дома. Он сам повесил его тридцать лет назад. Внутрь тогда не заходил, так что там все должно было остаться без изменений… и очень запылиться.
Холл. Сразу за дверью открылся холл. Очень большой и строгих очертаний. Вверх уходила широкая лестница, все еще покрытая донельзя пыльным ковром. Под потолком висела люстра – мертвая и холодная, мана в ней давно закончилась. На стенах – несколько старых картин с чопорного вида портретами, а в дальнем конце – задняя дверь, гардеробная и декоративные доспехи.
Первым порог перешагнул Снежок. Вторым вошел Ихалайнен. Енот-фамиллиар огляделся по сторонам, и полосатая морда исказилась в отчаянии. Он любил мыть, стирать, чистить и убираться, это глубоко сидело в его характере и волшебных свойствах… но тут работать предстояло столько, что опускались лапы.
– Мы все поможем, – пообещал человек, тоже входя в дом.
Волшебство иногда считают всесильным. Думают, что если ты лауреат премии Бриара, то можешь просто взмахнуть рукой – и все изменится так, как тебе угодно. И Дегатти, оценив глубину ямы, в которую залез, даже попробовал. Он вошел в унисон с енотом и очень проникновенно сказал:
– Да будет чистота!
Увы, увы. Он не Локателли, нет. Его способности не настолько безграничны.
Нет, кое-что все-таки получилось. От енота во все стороны хлынула