стал описывать, как злобный гостинщик Теодор пытался его ограбить и убить самых лучших его рабов.
Тем временем старший вигил, офицер из легионеров-пенсионеров, внимательно изучал взглядом Теодора. Его вопрос показался для других неожиданным:
– Скажи, гостинщик, а не доводилось ли тебе бывать в самом Риме?
Теодор нехотя ответил:
– Ну, доводилось.
– А не бывал ли ты в театре Флавиев, называемом Колизей?
– К чему эти расспросы? Они к делу не относятся, – сказал Теодор, но старший вигил восторженно прорычал:
– Я узнал тебя, гостинщик! Ты – великий и непобедимый гладиатор Теодорус! Пятнадцать лет назад весь Рим гадал: куда же ты скрылся? Ни одного поражения в боях! Ты был на вершине славы! Ты был поистине велик! Ты бы мог…
– Послушай, уважаемый, – будто стесняясь, прервал его Теодор. – То старые дела, и я давно о них забыл.
Старший вигил обратился к ростовщику:
– Отвечай, старик, и не вздумай мне врать. Так получил Теодорус деньги от тебя или нет?
Было видно, что ростовщику хотелось соврать, но присутствие свидетелей не позволило.
– Нет… – короткое слово далось старику с трудом.
– Тогда я властью, дарованной мне Римской империей, объявляю договор недействительным! Вымарывай свои записи из свитка! – Вигил обернулся к гостинщику: – А ты, Теодорус, надеюсь, угостишь меня, Модеста Юстуса, стаканчиком фалернского!
На следующий день Модест Юстус, старший вигил, присланный из Рима в Дрепан, остановился в воротах и оглядел двор мансио «У трех дорог». Территория постоялого двора была обнесена массивной стеной и по правилам классического римского домуса состояла из двух частей: внешнего атриума и внутреннего перистиля[17].
Вигил углубился во внешний двор, где по левую руку от ворот стояла кузница, возле которой крутился бородатый кузнец и двое рабов насаживали колесо на ось видавшей виды повозки.
За кузницей располагались склады и конюшни, а в дальнем углу виднелись термы[18] и прачечные. Прочие дворовые постройки и жилье для обслуги лепились к ограде вдоль всего периметра внешнего двора.
Строения справа от ворот скорее напоминали римскую улицу, в начале которой гостей встречала таверна – обширное двухэтажное здание со сводчатым залом. Рядом со входом в таверну имелся нимфеум, у которого можно было умыться и даже, по местному обычаю, совершить омовение ног – процедуру, которой Модест Юстус обычно пренебрегал. Из кухни доносились вкусные запахи, среди которых нос вигила безошибочно распознал аромат жареного барашка.
За таверной тянулись трехэтажные здания-инсулы[19], их первые этажи занимали лавки с товарами для постояльцев, верхние предназначались рабам. В конце «римской» улочки стояли два небольших дома, в которых жили хозяева. В Риме здания штукатурили и красили в яркие цвета, но здесь, в провинции, предпочитали беленые стены и крыши, покрытые красной черепицей, что создавало своеобразный