нас присутствовать в текущем моменте. Ни в коем случае нельзя думать о финише, как и о том, сколько километров ты преодолел и сколько осталось. Нельзя думать о том, что ты устал или что тебе тяжело.
Обычно на ультрадистанциях[2] часы на моей руке показывают только время. Информация о темпе, пульсе, километрах – лишняя для меня. Я обманываю себя, убеждая в том, что расстояние, которое мне нужно осилить, – не дальше следующего пункта питания. Но в эту ночь на UTMB я допустила несколько ошибок, и самая главная – в том, что вот уже несколько часов я представляю финиш. Включила трекер[3], считаю оставшиеся километры, вожу пальцем по нанесенной на предплечье переводной татуировке – схеме трассы. Единственное, что удерживает меня от схода, – осознание того, что с каждым метром я приближаюсь к свободе. Свободу я представляю себе как возможность распоряжаться собой, своим временем, своей жизнью без необходимости следовать какому-либо тренировочному плану. Еще не понимая, что я буду делать с этой свободой, сегодня ночью я точно знаю одно: бегать я больше не хочу. Двадцать раз по четыреста метров, тысяча метров через тысячу, длительные, СБУ[4], марафоны – я больше не хочу подчинять свою жизнь цифрам. Метр, еще один. Нога. Палка. Нога. Тяжело. Больно. Жаль себя.
Скоро рассвет. Я бегу к своему последнему финишу. Так заканчивается моя беговая история. Под сплошным проливным дождем я начинаю плакать, наконец-то оказавшись в Шамони и увидев долгожданную арку. Слезы по лицу, вода с неба, палки в замерших руках. Двигаясь по огороженной финишной прямой, где-то на периферии я слышу голоса своих друзей – из всей нашей большой компании я стартовала первой. Сто девятнадцать километров пути, и никто, кроме меня, не знает, что было этой ночью на тропе. Никто не знает, как я радовалась в начале гонки, как быстро все превратилось в агонию, как стирались ноги и крушились надежды. Никто не знает, почему я проиграла самой себе и как мне сейчас больно и обидно. И не описать никому, кто никогда сам там не бывал. Грязная, мокрая, жалкая, бесславно заканчиваю соревнование. Бегу, бреду, еле переставляя ноги. В голове пульсирует одна и та же мысль: «Больше никогда. Я свободна, свободна…»
По ту сторону финишной арки мой старинный друг Денис растерян и не знает, что следует делать: он ждал меня, чтобы радоваться со мной на финише, но я приближаюсь в слезах, хромая и заплаканная. В оставшиеся несколько секунд Денис принимает единственное верное решение – раскрывает объятия. Через секунду я оказываюсь в них и уже не сдерживаю рыданий.
Успокоившись, делаю то, что мечтала сделать последние десять часов прошедших суток, – снимаю кроссовки, стягиваю компрессию[5]. На ноги стараюсь не смотреть, о грязи и лужах на асфальте не думать. Все вместе мы молча бредем к выходу, я – босиком, с парой кроссовок в руках. Мимо нас радостно и, несомненно, героически финишируют другие участники.