уйти вот так?
Остаток новогодних каникул прошел для нее как в тумане. Когда не знаешь, что увидишь перед глазами, если этот туман рассеется. То ли прежнюю жизнь увидишь, то ли другую. Ту самую другую жизнь, которой ужасно боишься. И ждешь… С болью сердечной ждешь. С надрывом обморочным. И понимаешь, что так нельзя, презираешь себя за это. И все равно ждешь…
Наверное, на лице у нее все эти страдания были выписаны – как их скроешь-то? И потому мама не выдержала, спросила в лоб:
– Маш, перестань от меня скрывать… Я же вижу, что-то у вас происходит! Думаешь, мне, что ли, так легко смотреть на все это? Садись и рассказывай, хватит мучиться. Когда кому-то расскажешь свою беду, сразу легче становится. Я ведь не чужая тебе, правда?
– Да, мам, ты не чужая… А только я не могу, не могу…
– Ну, если не можешь, так я за тебя все скажу. У Олега другая женщина есть, да? Правильно я поняла?
– Да, мам. Ты правильно поняла. И давай не будем больше об этом…
– Да как же не будем, как же не будем-то! Я ж вижу, ты измаялась уже вся! И зря, между прочим!
– Как это – зря? Мне что, радоваться надо этому обстоятельству, по-твоему?
– Нет, не радоваться. Но изводить себя тоже не стоит. Не бери в голову… Для таких, как наш Олег, семья важнее. Он очень ценит дом, уют, любовь нашу ценит… А на стороне он просто самоутверждается, вот и все. В том смысле – мужик он или кто?
– Ничего себе, мам… Как у тебя все просто! А мне что ты предлагаешь? Смотреть на эти его самоутверждения и радоваться? Тебе за меня не обидно, что ли, не понимаю?
– Да господи, Маш… Я ж не предлагаю тебе радоваться, я ж наоборот… Я предлагаю тебе смотреть на все это как бы со стороны, по-умному, по-женски мудро. Ты пойми одну простую вещь – только кретины всю жизнь живут с одной женщиной, а остальные мужики, они ж все нормальные! Я-то сама слишком поздно это поняла, да… Тоже в страдания ударялась, как ты сейчас, – ах, ох, изменил, никогда не прощу, не забуду! Теперь-то понимаю – глупости все это… Да только ничего не поделаешь – мой поезд уже ушел.
– Не понимаю, мам… О чем ты сейчас?
– Да все о том же. Дура я была, когда отца твоего выгоняла. Тоже, как ты, узнала тогда про другую женщину… Не надо было выгонять-то, перетерпеть надо было. Мудрость бабью включить, удержать глупую гордыню. Теперь вот плачу за все одиночеством… Не зря же говорят, что за все надо платить. А ведь можно сделать так, чтобы и не платить… Ты хоть сейчас не наделай тех же глупостей, Маш! Будь умнее меня! Ведь любишь Олега, правда?
– Да, люблю… Очень люблю. Но…
– Конечно, любишь. Чего я спрашиваю-то? Сама, что ль, не вижу, как любишь? Да ты же пропадешь без него, высохнешь, самоуничтожишься! И выправиться не сможешь, характер у тебя не тот! Это в книжках только такое пишут – якобы после развода у женщины новая жизнь начинается. Может, у кого-то и начинается, не спорю… Но не у тебя, Маш. Не такая. Нельзя тебе Олега отпускать, нельзя!
Наверное, можно было поспорить с мамой. И даже сказать что-нибудь горделивое – мол, я не хуже других!