“Мермон”… распахнул свои двери перед "постояльцами со всех концов света, гарантируя им покой, комфорт и стильное убранство”, – цитирую первый рекламный проспект слово в слово, поскольку сам его и сочинял. Тридцать шесть комнат на двух этажах и ресторан, всей обслуги: две горничных, один официант, шеф-повар и судомойка; дела с первого дня пошли в гору.
Отель-пансион располагался на трех последних этажах, Ромен и его мать Мина занимали комнатки на седьмом и восьмом, наподобие мадам Розы из романа “Жизнь впереди”, которая жила “на седьмом без лифта”. Перед юношей разворачивается череда человеческих типов. “Мне уже исполнилось шестнадцать, но людские контрасты в таких мощных дозах обрушились на меня впервые”. У каждого жильца обнаруживались свои причуды. “Месье Заремба снял комнату на “пару дней”, а остался на год”. Тот самый месье Заремба, что “целыми днями играл на пианино в гостиной восьмого этажа – вечный Шопен, приправленный чахоткой” (“Ночь будет спокойной”).
В “Вине мертвецов” пансион “Мермон” превратился в номера, которые держит супруга главного героя. “Вот у моей жены был постоялец.” – на каждом шагу приговаривает Тюлип. Десяток раз возникает на страницах романа семейный пансион, где Тюлипа с супругой (читай Ромена и Мину) постоянно будят среди ночи шум и крики; они прибегают и видят интимные подробности или тайные стороны жизни своих квартирантов, – точно так же открывалась изнанка жизни Ромену. “Вот у моей жены был постоялец” – бывший лакей известного министра, служащий ведомства изящных искусств, учитель-педофил, певец русского казачьего хора месье Никола, заядлый онанист, кюре, не верящий в чудеса… Множество персонажей, позволяющих рассказчику вставлять в свою историю другие истории, связанные единством места – семейным пансионом.
“Мермон” стал для будущего писателя настоящей творческой лабораторией. Именно там он вместе с матерью мечтает о литературной карьере (он станет большим артистом – тем, чем мечтала стать его мать), там начнет складываться образ Гари, который вскоре заменит Ромена Кацева, этого явного чужака, которого выдает фамилия – иностранная, да еще и еврейская в придачу. В “Мермоне” написаны первые рассказы, первые сказки, первые романы, там он приобретает первый любовный опыт, проходит трудную подготовку к жизни, которая у него впереди.
О псевдонимах писателя, дважды получившего Гонкуровскую премию – как Ромен Гари за “Корни неба” в 1956-м и как Эмиль Ажар за “Жизнь впереди” в 1975 году, говорилось очень много. Однако известны не только эти два, но и дюжина других псевдонимов, гетеронимов и прозвищ. В семейном пансионе-лаборатории Гари примеряет разные личины: “.мы сошлись на том, что этот псевдоним [Франсуа Мермон] нехорош, и следующую книгу [“Вино мертвецов”] я написал под именем Люсьена Брюлара” (“Обещание на рассвете”). Этот изумительный псевдоним – сочетание Люсьена Левена, героя одноименного романа Стендаля, и Анри Брюлара, двойника Стендаля (под этим именем он изобразил себя в автобиографической