подскажет ему, как быть и что предпринять. Да и шататься в одиночестве на переменах надоело.
Однако Глеб решил, что о смерти брата он говорить не будет. Когда Стас попытался затронуть эту тему в разговоре, Глеб оборвал его и заговорил о другом.
– Ты лучше скажи, как продвигается написание романа, – насмешливо сказал Глеб.
Стас слегка сконфузился. Как будто ему не хотелось сейчас это обсуждать. Но он пошел на уступку.
– О, ну ты нашел, о чем спросить. Я еще не начинал.
– Неужели ни страницы не написал? – Глеб удивленно уставился на друга.
– Да как тебе сказать, – начал Стас и заменьжевался. – Пишу я много. Строчу как из пулемета. Но выходит полный бред, от которого мне тошно. Когда я держал идею в голове, она казалась мне отличной. Как только начинаю выплескивать на бумагу, все становится дерьмовым.
– А на фига тебе это вообще? – спросил Глеб, хотя и знал ответ. -Сейчас же тонна писателей, заработать на этом тебе не удастся. И не говори, что ты такой идейный, что на деньги совсем не рассчитываешь. Это тупо.
– Не знаю, деньги лишними не стали бы – это правда. Я просто думал, мне есть что сказать. – Стас покачал головой. – А на деле мой жизненный опыт ни на что не годится. Максимализм молодости – идей вагон, но они не имеют прочной основы, – сказал Стас и саркастически усмехнулся.
Внезапно настроение Глеба переменилось. Стас выразил сомнения, и Глеб не мог примириться со слабостью друга. Вероятно, Глеб думал так: у меня рушится жизнь, а ты чего разнылся? Написать роман – делов-то, приятель.
– Давай-ка прекращай скулить! – огрызнулся Глеб. – Я всего-то решил тебя проверить, а ты сразу сдал назад. Какой хренов писатель из тебя выйдет с таким характером?!
Стас удивленно посмотрел на друга.
– Че ты опять начинаешь? Я понимаю, у тебя умер брат, но это не дает тебе права быть таким мудаком.
– Надоело это нытье! – Глеб сплюнул на пол. – Отец целыми днями ноет, как плохи дела на работе, эти дегенераты из класса ноют, что не сделали домашку, теперь и ты…
– Ха, уже забыл, как сам лебезил на уроках? Забыл, как рыдал в сортире из-за плохой оценки? – Стас начал пародировать рыдания Глеба.
– Помню! – Глеб разъярился. Такого бешеного выражения лица у него никогда не было. – Это было в другой жизни, теперь я начинаю жить заново. Мне плевать, каким я был и каким меня все считали! Ты сам видел, как я обошелся с географичкой.
– Это было похоже на нервный срыв, – холодно заметил Стас. – Думаешь, с тобой все в порядке? Не хочешь обратиться за помощью?
– Ты лучше подумай, как себе помочь! Бери и пиши – и пусть будет полный бред, но ты не сдавайся, блядь, как маленькая девочка, заплетающая косички. – Глеб не привык материться, с чего бы он стал так разговаривать? – Думаешь, вокруг одни гениальные творения? Сам говорил, что решает пиар. Салли Руни, голос миллениалов! – Глеб злобно усмехнулся. – Это, по-твоему, литература? Чертов женский дневник, написанный кровью от месячных!
– Но