в чем проблема, Оль? – не понимал он. – Начни заново. Хотя бы попробуй.
– Проблема в том, что нельзя! Это не стоит того, чтобы потерять все то, что у меня уже есть! Работа намного важнее хобби, понимаешь? Точно так же как и семья намного важнее, чем какое-то кратковременное помутнение рассудка!!! – не выдержав натиска навалившихся событий, я громко закричала, ядовито выплевывая слова и совсем забыв о том, что мы говорим о каком-то глупом хобби.
Мне так надоело держать эти терзающие душу чувства в себе, что я просто сорвалась.
«Господи! Что же я сейчас такое сказала!? Зачем я все время сыплю соль на рану! Оля, зачем, я тебя спрашиваю!?» – отчитывала меня моя совесть, но уже было поздно. И почему она раньше молчала!?
Когда до брата дошел смысл моих слов, я судорожно попыталась объясниться:
– Ярик, прости, я не это… – начала было я, но меня перебили.
– Помутнение рассудка!? – оскалился он. – Так вот, что ты обо мне думаешь… – прорычал и резко свернул на обочину. Я забыла пристегнуться, поэтому полетела прямиком к нему на колени.
– Яр, я не хотела…
– А что ты хотела? – он склонился надо мной, словно над своей жертвой. – Ты же знаешь, что я держусь из последних сил, так какого хрена вытворяешь такое!? – последнее Яр прорычал сквозь сжатые зубы. Его серые глаза бешено блестели, потемнев почти до черного цвета. Я вжалась в руль спиной до боли.
Было такое чувство, что он сейчас меня ударит. Его жуткий взгляд, сжатые руки, которыми он схватил меня за талию, ходящие желваки на скулах…
От страха я зажмурила глаза. Начала молиться Богу, чтобы все случившееся оказалось сном. Чтобы я сейчас открыла их, и настало утро того дня, когда я впервые встретила Ярослава. Я бы вообще не пошла в клуб и в таком случае увидела бы его уже в доме отца. Тогда все было бы по-нормальному.
Яр резко схватил мои сомкнутые губы своими, заставив их приоткрыться. Его руки быстро соскользнули с живота куда-то за спину. Я широко распахнула глаза. Что он творит!?
Лихорадочно начинаю вырываться, параллельно стуча по его плечам сжатыми кулаками. Ярослав лишь ухмыляется, продолжая жадно сминать мои губы.
Он снова не в своем уме.
Мое тело напряглось как струна от жарких прикосновений и крышесносного поцелуя. Но так не должно быть. Это неправильно. Ошибка.
Я сопротивлялась до последнего: упиралась в его плечи, но он оказался сильнее; пыталась отвернуть голову, но он крепко зажал ее руками; пробовала освободиться из его хватки, но он только крепче притянул к себе.
От безысходности и изнеможения я обмякла. Глаза сами начали наполняться слезами. Мне было так горько, что хотелось лишь одного – оказаться дома и громко зареветь. Я была морально и физически истощена.
Напор Яра резко ослабел.
– Ты плачешь? – он оторвался от моих губ и вгляделся в лицо.
– Псих, – прохрипела на выдохе. Дыхание сбилось еще сильнее. То ли от плача, то ли от осознания происходящего.
– Боже, Оля, я