каждом шаге приносила обжигающую боль.
Ситуацию смягчили бы родные кроссовки, но дресс-код запрещал студентам посещать занятия в «спортивной форме, обуви».
Приходилось терпеть боль и мысленно ругать всех тех, кто безнаказанно нарушал эти правила.
«Козел, самоуверенный козел!»
– Белка, ты что-то сказала? – голос препода проник сквозь мысленные ругательства Лизы.
Или не мысленные?
Девушка настороженно посмотрела на Арслана Ильясовича.
Тот ухмылялся.
Выразительно вскинул левую бровь и добавил:
– Делись, что за козел так огорчил тебя?
«О, Боже, – краснея, подумала Лиза, – я что же, совсем сошла с ума, и вслух сказала то, что было у меня в голове?»
Она, чувствуя, как лицо заливает краской, захлопала густыми ресницами и прижала ладонь к губам.
– Ой, – вырвалось из Лизы.
– Ой, – препод выразительно посмотрел на неё. – Какой «ой» в этот раз? Ты уж определись – ты занятиях или орехи собираешь. Белка.
С задних парт раздался веселый смех, больше походивший на индюшачий хор. Это смеялись Анжела (та самая Курица) и Оля (Цыпленок).
– Курятник оживился, – снисходительно протянул Арслан Ильясович. – Давайте домашку ко мне на стол.
– Какая домашка? – закудахтала Анжела. – Нам же не задавали ниче…
– Это же лекция! – встряла Оля, кудрявая блондинка. Она, жуя жвачку, продолжила:
– Хочу пишу – хочу нет.
– Ты что говна объелась? Здесь – только мои правила. Дома будешь свои хотелки хавать. Ваши предки определили вас сюда. Они отстегнули хорошее бабло, чтобы вас здесь в людей превратил, дегенераты вы конченные. На стол быстро все свои писюльки!
– «Писюльки», – засмеялись Курица и Цыпленок.
– Сейчас разберемся, откуда нам предстоит топать, – препод вызывающе улыбнулся и постучал костяшками по столу. – Тетради на стол. Все. Сдавайте, посмотрим, что вы записали.
Все – так все.
Студенты ломанулись к столу Арслана Ильясовича. Последней подошла Лиза.
Она снова покраснела, когда препод посмотрел на неё.
Нет, не из-за ругательства, вырвавшегося минутами ранее.
Совсем иная причина была для стыдливого румянца.
Вчерашняя, острая, запретная, ужасная…
– Что зависла? Клади давай и иди на место, – скомандовал Арслан Ильясович.
Лиза, пошла было, к своему столу, но посередине пути действительно зависла.
Внутри девушки все клокотало от обиды и острого чувства несправедливости.
С ней никогда никто так не разговаривал!
Никогда!
– Мне неприятно, что вы со мной так разговариваете! – почти строго бросила она все еще ухмыляющемуся преподу.
Все разом замолчали. Даже дышать, кажется, перестали.
Зловещая тишина загудела в классе. Что-то назревало.
– Неприятно ей, – Арслан Ильясович криво усмехнулся. – Приятно пусть тебе твой хахаль делает! А моя