друге стоят.
Действительно, все парковочные места по периметру детской площадки были заняты. Некоторые машины красовались прямо у подъездов. Под дворником большого чёрного «Лэнд Крузера», лихо заехавшего правым бортом на тротуар, кто-то оставил вырванный тетрадный лист, на котором чёрным маркером вывел: «Гений парковки, не размножайся больше, пожалуста!!!».
Рома посмотрел на домофон.
– Не открывают, черти? Дай-ка я!
Он набрал номер, нажал кнопку, и почти сразу на панели зажглась надпись SAY, дверь немного отстала. Каким-то мистическим образом никто ничего не спросил, динамик молчал. Егоров мог бы заставить подчиниться кого угодно и что угодно, но люди и вещи сами подчинялись ему.
Они вошли и поднялись к лифту. Рома нажал кнопку вызова. Створки приглашающе раскрылись.
– Какой этаж?
– Двенадцатый.
Створки закрылись, лифт тронулся с тихим гулом.
– Ну и на верхотуру забрались Настины предки! А если лифт сломается? Пока по лестнице поднимешься, полжизни пройдёт, – заметил Рома.
– Наверное, вид с балкона захватывает дух, – возразил Эдик. Жилой комплекс произвёл на него могучее впечатление. Возможно, просто потому, что был новым.
– Да хрен там! Максимум окно кухни в доме напротив, где чья-то кабанья туша в халате переваливается от стола к холодильнику и обратно.
Рома с отцом жили в двухэтажном особняке в пригороде. Вид вокруг там, конечно, красивый. Эдик как-то съездил в этот район на автобусе, как на экскурсию.
– Забавно, – улыбнулся он. – Когда поднимаешься в лифте, кажется, он наоборот со страшной скоростью вниз летит.
– Да хоть к чёрту на рога. Всё равно быстрее, чем по лестнице.
Лифт остановился. Они вышли, повернули налево и остановились у тяжёлой металлической двери.
Рома вдавил кнопку звонка. Безрезультатно.
– Ну что там, все сдохли, что ли? – проворчал он.
– В таком бедламе даже мыслей своих не слышишь, – примирительно заметил Эдик.
Из-за двери доносилось громыхание баса – настолько плотное, что стены дрожали. Крики, шаловливые взвизгивания, смех и восторженный вопль: «Ву-у-у-ууху-у-у!». Чувства так переполняли чью-то молодую грудь, что едва ли могли быть выражены членораздельными словами.
Рома позвонил ещё раз. Дверь открылась, выплёскивая на лестничную площадку крики, смех и грохот. На пороге стояла Настя, приветливо улыбаясь. В коротком, выше колена светло-зелёном платье – хотя слишком доступной она не выглядела и в нём.
– Привет, мальчики! – звонко и весело поздоровалась она, вставая на цыпочки для приветственного поцелуя в щёчку. – Проходите скорее.
Они поспешно вошли в прихожую, Настя захлопнула дверь. Её родители владели небольшой турфирмой и сами регулярно отправлялись «отдыхать от рутины» в Париж, Египет, Милан, Венецию. Дочь они с собой брали