Риффы лестницы в небыль. Новеллы. Екатерина Таранова

философскую беседу.

      – Это не трубка, – сказал палочник.

      – Ты о чем? – не поняла его русская матрешка.

      – Есть такая картина художника Магритта. На ней нарисована деревянная трубка, нужная людям, чтобы дымить. А подпись гласит: это не трубка. Об этом я и говорю тебе: здесь всё не то, каким нам кажется.

      – Теперь понятно. То-то и оно, – ответила матрешка. – Ты точно не то, кем кажешься. Пока ты со мной не заговорил, я принимала тебя за ветку. Оказалось, зря. Ведь говорящих веток не бывает, насколько мне известно.

      – Мы, палочники, привыкли успешно притворяться, дабы не быть съеденными. Мы и так с виду очень похожи на веточку и на древесный листик, а если еще не шевелимся, есть большой шанс уцелеть. Ведь тогда хищник тебя не заметит.

      – К чему ты мне об этом говоришь? – гордо спросила матрешка. – Мне не грозят никакие хищники. Меня просто всю жизнь разбирают и снова собирают.

      – Да уж… Хоть ты и видела поколения играющих с тобой чужих детей, а вот о поколениях своих собственных детей, уже находящихся в тебе, и не подозреваешь, – намекнул ей зеленый философ. – Не зря какой-то мудрец-палочник однажды заметил: «Глазами главного не увидишь. Зряче лишь сердце. Так что, собратья-палочники, смотреть надо не наружу, а внутрь». Закрой глазенапы, матрешка. Может, что настоящее и увидишь.

      – Если я глаза закрою, со мной никто играть не захочет, – засомневалась матрешка. – И мне будет скучно.

      – Не будет, матрешка. Об этом я и собирался тебе сказать. Всё здесь не то, чем кажется, – заявил палочник. – Всё выглядит так, как выглядит – но на самом деле является чем-то совсем другим.

      Разговор зеленого палочника и матрешки случайно услышал цирковой фокусник, который как раз проходил мимо лавочки в парке. У него был обеденный перерыв.

      Беседа показалась ему совершенно непрактичной: об иллюзорности ли мира думать насекомому, которое вот-вот могут съесть, и деревянной игрушке, в которую дети уже наигрались?