тащилась на «Аквариуме» с детского сада.
С обыкновенными химическими окислами, то есть со ржавчиной, Санька расправлялась просто. Раз в месяц, обычно по субботам, когда мама уходила на занятия балетного кружка, а дедушка на заседание Совета ветеранов, Санька забиралась в антресоль с тазиком мыльной воды и масленкой от маминой швейной машины. Там она тщательно промывала каждый экспонат, протирала его сухой тряпочкой и смазывала машинным маслом. Закончив работу, Санька усаживалась под фотографией того самого металлического фашиста из «Айрон Мейден» и любовалась своим богатством, отливавшим влажным синеватым блеском. В антресоле приятно пахло машинным маслом, проклятые окислы тихо лежали на дне тазика; чугунный утюжок, цепь от собаки, фреза – все было тяжеленьким, чистеньким, опасненьким, прямо прелесть.
Иногда к Саньке присоединялась Кроша – и они сидели рядышком, каждая в своем хайратнике: у Кроши в виде вязаной шерстяной ленточки, а у Саньки в виде кожаного ремешка, прошитого заклепками.
В благодарность за то, что Кроша заходит в металлический тайник, Санька летом ездила с нею в Юкки, собирала полевые цветы и украшала вместе с Крошей портрет Гребенщикова, висевший над секретером Кроши совершенно открыто. Крошины родители слушали Баха и «Кинг Кримсон», знали слово «постпинкфлойд», в общем, были довольно продвинутыми. Но не настолько, чтобы увлекаться металлом, так что и в их доме Санька была вынуждена держать язык за зубами.
В полный рост Санька оттягивалась только в безалкогольном баре «Космос», где по вечерам собирались местные любители металла и тихо поедали мороженое, звякая болтами и гайками. На эти вечера Санька надевала цепь от собаки, служившую предметом зависти. К сожалению, металлические приятели были весьма неряшливы в смысле коррозии, их атрибутика была подозрительно рыжеватой, а об окислах они и слыхом не слыхивали.
Поэтому Санька испытывала одиночество.
Глава 4
Телефонный звонок раздался под утро.
Санька мгновенно проснулась, скатилась с антресолей, но трубку сразу не сняла – чего-то испугалась. В ранних телефонных звонках есть некая угроза. Несколько секунд Санька неподвижно смотрела на аппарат, но потом догадалась: это же мама звонит! Наверное, у нее поезд пришел рано, вот она и звонит. Она уже так звонила из Мышкина, на третий день после отъезда.
Санька схватила трубку.
– Это я, Альшоль, – раздался знакомый голос. – Прости, что разбудил тебя. Меня сейчас забирают, мне позволили предупредить тебя, чтобы ты не волновалась, когда сегодня придешь.
– Куда забирают?! – закричала Санька.
– Я не знаю. Они собираются меня лечить.
– Стой там! Ничего им не говори, никуда не соглашайся ехать! Я сейчас бегу! – выпалила Санька, бросила трубку и принялась одеваться, как на пожар.
Проснувшаяся Аграфена с ужасом следила за ней.
– Сиди, Аграфена! Я сейчас! – крикнула Санька и выскочила из дома.
На