и разумные проценты по нему. А сумма долга все растет и растет…
– Понятно, – спокойно ответил Артем, всем своим видом показывая, что ничего не понимает. При этом взгляд его пристальный, слова чеканит медленно. Голос глухой, словно откуда-то из самого нутра. – Чтоб любой договор опрокинуть, поверьте, уйма способов есть…
Гурман-младший листал договор, что-то говорил и делал вид, что параллельно еще что-то обдумывает, а я смотрел на лицо патрона и понимал – это что-то не то, что ему нужно. Мои фантазии рассыпались в прах! Я почти физически ощущал в области затылка треск, с которым рушились мои надежды на успех от встречи с народным адвокатом. Глаза председателя Комитета превратились в две острые булавки, что несомненно свидетельствовало об исключительной степени его недоверия. Во взгляде Сергея Борисовича виделся отблеск разочарования. Наконец, он стал таким безнадежным, что не осталось сомнений: мы зря в Хомутинино тратим время. А жаль…
И еще я подумал о фразах и жестах, которые регулярно должен изобретать председатель, чтобы поддерживать в сотрудниках и партнерах иллюзию благополучия Комитета. Он не обязан был говорить всю правду о финансовых затруднениях. И это наверняка от него требовало усилий. Да нет, я же понимаю – про финансовые тайны предприятия нельзя налево-направо трепать языком.
Я вот, скажем, устыдился и решил не брать с него пример. По крайней мере, в общении с женой. Иначе бы мне не объяснить, куда пропала моя зарплата и за что (зачем?) я вообще работаю в Комитете.
А жизнь продолжалась…
Одним из первых жестов нового Главы района было предложение Клипе взять под крыло Комитета стремительно идущее ко дну и пускающее пузыри Увельское ПМК.
Сергей Борисович согласился.
ПМКовская контора влилась в контору Комитета. Её директор Екатерина Викторовна Ярушина стала вторым лицом после Клипы – нашим главным инженером.
Еженедельно на базе ПМК проводились оперативки. Цель их одна – как нам быстро и без особых затрат восстановить закрывшееся предприятие нашим собственным строительным подразделением…
Ну, об этом позднее.
Как я жил, работая в Комитете?
Прошло каких-то три месяца, как поменял место службы, а уж настолько в делах и заботах новых, что о старых и вспоминать не хочется. Сказать по правде, не так уж много осталось людей из прежней жизни, с которыми мне хотелось теперь водить компанию. Да и понятно – старые связи теряют быстрее, чем свои зубы.
После забот суматошного дня, я возвращался домой, который стал более уютным после обретения газового отопления. Мы с мамой за ужином выпивали по рюмке водки. Потом, прихватив пульт от телевизора, я заваливался на диван, мамуля садилась рядом. Смотрели какой-нибудь фильм и почти не разговаривали. Вот оно – блаженство домашнего очага…
В котором, может быть, не доставало лишь одного – топота маленьких ножек.
Наше одиночество вдвоем давало нам возможность наслаждаться в полной мере отсутствием шума и присутствием