до двадцати двух лет целкой ходила, пока ее Богданов не оприходовал. Всегда повторяла: дескать, лучше быть одной, чем с кем попало.
Жаба зависти снова перекрыла девичье горло. Ведь на нее, Соньку, даже кто попало не смотрел.
– Но парни-то у нее были? Какая-нибудь старая любовь, которая, как известно, не ржавеет.
– Парни? Ха. Ну разве что во сне. От ее нравоучений любой сбежит. Бесит до зубовного скрежета. Я же говорила, она за книжками постоянно сидела, хотела ЕГЭ хорошо сдать и бесплатно в университет поступить. Ну, и хозяйство на Дашке было. Убрать, постирать, еду приготовить. Мать на работе, отчим пьянь подзаборная, Олег мальчик, а она старшая, – повторила усвоенные с детства слова Соня.
– Если быть объективной, твоя сводная сестра довольно симпатичная девушка. Наверняка ваши деревенские парни хотели затащить ее в постель или на сеновал. – На полных девичьих губах заиграла пренебрежительная улыбочка.
– Бегали за ней, конечно. Даже Олег, брат мой старший, к ней приставал. Только Дашка все нос свой воротила, гнала всех ухажеров. Принца ждала, на коне и с алыми парусами за спиной.
За столом кафе «Парижский антураж» повисла пауза, каждую из девушек отравила горечью мысль: «И ведь дождалась». Вот и не верь после этого в сказки.
– А в институте? – раздраженно спросила Лика.
– Она училась на учительницу начальных классов. Как мамочка ейная хотела стать. У них в группе, насколько я знаю, ни одного мальчика не было.
– В группе – может быть, но в университете полно симпатичных парней. Не верится, что ни один не заценил милашку.
– Не знаю, Дашка не рассказывала и никого из парней не приводила домой.
– Я просила рассказать о нелицеприятной фактах, – вспылила Лика Афанасьева.
– Рассказываю что есть, – смутилась Сонька. – Еще Дашка жмотина редкостная. Мать ворчала, что она по вечерам подрабатывала, полы мыла, рефераты писала, но в семейный бюджет не складывалась. И сейчас у нее олигарх в любовниках, а она ни копейки домой не привезла.
Лика Афанасьева задумалась…
– Понятно, значит, ничего плохого за твоей сводной не замечено. Только не говори, что она и матом не ругается.
– Ага, не ругается, – скривилась толстушка. – Только умничает и поучает. Типа если ты постоянно употребляешь матерные слова в своей речи, то показываешь свою невоспитанность. – Сонька даже голос изменила, подражая занудной, по ее мнению, сводной сестре. – И если парень в разговоре с тобой употребляет мат, он типа не уважает тебя как девушку. Ну, и тому подобный бред. Поэтому надо с этим парнем, пока он не извинится и не изменится, перестать общаться.
А с кем тогда общаться? Других парней в Сонькином окружении просто-напросто не наблюдалось.
С бредом по поводу матерных слов Лика была согласна. Но росткам симпатии, брошенным на ниву обиды и задетого самолюбия, буйствующих в душе мадмуазель Афанасьевой, не суждено было развиться. Лике стало еще горше, во рту добавилось вкуса полыни. Теперь она поняла, на что купился Богданов,