сущность Иисуса Христа, однако он все равно ходил на собрания. Для него ничего не изменилось.
– О. – Звучит обнадеживающе. – А если… если дело касается женитьбы? Обязательно ли быть в какой-нибудь общине, чтобы заключить брак?
Она задумалась.
– Допустим, если женятся два квакера… то не нужен ни священник, ни какие-то сложные обряды. Брак у нас не является таинством. Но его, как вы наверняка знаете, обязательно надо заключать перед свидетелями – другими квакерами, – добавила она, озадаченно хмурясь. – А это будет непросто, если одного, или даже обоих, изгнали.
– До чего же интересно… спасибо!
Я задумалась, как это скажется на Дензиле и Доротее… и, если уж на то пошло, на Рэйчел и Йене.
– А могут ли квакеры заключать брак с… э-э-э… не квакером?
– Да, конечно. Хотя, думаю, в итоге община изгонит обоих, – с сомнением добавила Сисси. – Правда, в исключительных обстоятельствах возможно все. Думаю, решают в таких случаях старейшины.
Не хватало нам еще «исключительных обстоятельств». Впрочем, я все равно поблагодарила Сисси и продолжила разговор о растениях.
Она была права: стрелолиста и впрямь оказалась уйма! В ответ на мое изумление мисс Бертрам радостно улыбнулась и оставила меня в одиночестве, заверив напоследок, что я могу взять, если пожелаю, еще и лотос, и даже корневища тростникового аира.
– И свежий кресс, конечно же, – бросила она уже через плечо, махнув рукой на островки густой зелени. – Все, что пожелаете!
Она предусмотрительно захватила для меня мешковину, и я бережно, стараясь ничего не раздавить, расстелила ее на земле и встала коленями, подбирая, как могла, юбки. Над водой дул слабый ветерок, и я облегченно вздохнула, радуясь и неожиданной прохладе, и долгожданному уединению. Компания растений всегда меня успокаивала, и после суматохи последних дней (когда приходилось пусть не общаться, но, по крайней мере, терпеть присутствие других людей, которых все время надо убеждать, упрекать, направлять, запугивать, обманывать и гонять…) внезапная тишина, нарушаемая лишь шорохом листьев и журчанием реки, бальзамом проливалась на душу.
Передышка очень кстати. Если вспомнить Джейми, Джона, Хэла, Уильяма, Йена, Денни Хантера и Бенедикта Арнольда (не говоря уж о капитане Ричардсоне, генерале Клинтоне, Коленсо и всей это чертовой Континентальной армии), представители мужского пола изрядно потрепали мне нервы.
Я неторопливо рылась в земле, складывая корневища в корзину и перемежая каждый слой стеблями кресса. По лицу и между грудями струился пот, но я его не замечала. Казалось, я тихонько таю, дыханием и плотью обращаясь в ветер, землю и воду.
В деревьях гулко звенели цикады; комары и мошки сбивались в низкие тучи над головой. К счастью, мне они почти не досаждали, лишь изредка забивались в нос или чересчур близко пролетали у лица; должно быть, моя кровь двадцатого века была для здешних насекомых не слишком аппетитной,