align="center">
Ожог временем
Сова. Имперский фрегат A- IIV класса.
“Тревожный” маячок, установленный Килом подавал четкий, отчего-то нервирующий Макара сигнал. По мере приближения к цели его тембр становился все громче. Под это тревожное тиканье они и вошли в круглое, помещение.
Капитан отчего то вдруг сразу решил: это спальня. Внимательно осмотрелся, уверившись в верности вывода.
Да.
Судя по всей обстановке, жалким остаткам уютного интерьера и следам мягкой отделки они с Гессом стояли на пороге супружеской спальни. О том же им говорили и руины огромного спального ложа, занимавшего практически все пространство каюты.
Архаика древних времен. Современные люди давно уже не спят вместе. Нынче в моде другие акценты. И давно уже, будто святыню, супруги оберегают идола личных пространств и свобод. Отдохнуть рядом с чужим человеком, сопящим, храпящим, встающим по нужде в неурочное время, вообще невозможно, это знают теперь даже дети.
Дикость.
Макар жадно рассматривал едва сохранившиеся останки хозяев этого гнездышка и вдруг ощутил чувство зависти, совершенно неправильное и здесь неуместное.
Эти два человека, погибшие уже очень давно, (а судя по строению плохо сохранившихся скелетов перед ним были самые настоящие люди, вполне вероятно земляне), и сейчас еще лежали в обнимку, очень крепко прижавшись друг к другу.
Даже смерть их не разлучила. Пронзительно. Страшно.
Рослый мужчина и высокая женщина.
Их белые кости сплелись в трогательную, невероятно красивую композицию.
Даже смерть может оказаться красива. Хотелось отдать честь этим двоим, ставшим символом нерушимой любви.
Даже смерть ничего для них не изменила.
Остатков одежды нигде видно не было. Клочья волос, окружавшие гладкие черепа, не отливали сединой. Длинные рыжие женские и светлые, явно мужские.
– Я возьму пробу их тканей, но боюсь… – Гесс внимательно изучал обстановку каюты.
– Это совершенно бессмысленно. Биометрические архивы хранить стали меньше века назад. Так что… Пустой интерес, – капитан с трудом оторвал взгляд от пары, вздохнул, моргнул, словно пытаясь отогнать от себя наваждение. – Все, уходим, нам еще нужно оставить маяк для службы утилизации. Пусть они с этим и разбираются.
Мак вдруг почувствовал странный мандраж, быстрый порыв омерзительной дрожи. Его все еще не покидало острое чувство опасности. "Уходим!"– голосила видавшая многое интуиция капитана. Аверин всегда ей доверял.
И он было уже развернулся, даже успел сделать вперед целый шаг, глядя на прожектор ядроида, исчезающий за поворотом коридорчика жилой зоны.
Зачем только Мак задержался? Почему отступил вдруг назад? Кожи его лица вдруг как будто коснулись холодной, мертвой ладонью. Прикосновение смерти. То, чему невозможно противиться.
Толчок в спину, громкий рык Гесса:
– Мак! Тут твориться какая-то полная шервь!
Взгляд назад. О, да. Она самая. Давненько не виделись, милая, привет дорогая, я как-то