мгновение все стихло. Потом из темноты перед глазами начали выплывать лица погибших здесь, Камилла уже не сомневалась в этом, девушек. Они плакали, злобно смеялись, рвали на себе волосы, звали ее к себе…
– Мы ждем тебя! – шептали они совсем рядом, улыбаясь мертвыми губами. – Идем с нами, мы станем подружками! Мы будем с тобой, не то, что твоя Элиза! Она позволила прийти сюда вместо себя, она больше не подруга тебе, ведь она позволила отдать за нее жизнь… Идем с нами, Камилла…
Их было много, очень много. Девушка отмахивалась от них, кричала, закрыв глаза, звала родителей, Николу, Ганса, хозяина замка… Под утро, незаметно для себя, Камилла уснула. От глубокого беспокойного сна ее разбудил луч утреннего солнца, приютившийся в уголке правого глаза. Мгновенно все вспомнив, девушка резко села.
– Ты здесь? – хрипло крикнула она.
Ответа не последовало.
– Ну конечно, – прошептала она. И вдруг засмеялась. Хрипло, страшно, озлобленно. – Нет, ты здесь! Витаешь сейчас где-нибудь и наблюдаешь с любопытством, что я сделаю. Ну, так смотри!
Камилла подбежала к изящному резному столику, схватила фарфоровую вазу, швырнула ее на пол. Ваза мягко упала на ковер. Камилла взвизгнула от злости, подняла ее и бросила в окно. Ваза со звоном разбилось о раму, шум эхом раскатился по замку.
– Доволен? – крикнула Камилла. – Это только начало! Я весь замок сейчас разнесу!
Одну за другой пленница начала крушить вазы, хрустальные кувшины, огромные старинные блюда – все, что попадалось ей под руку. Она роняла изящные столики, рвала занавески из дорогой, наверное, ткани. Через полчаса веселая, солнечная «зеленая» гостиная превратилась в развалины. Повсюду царил хаос, пыль столбами вилась в лучах солнца. Камилла внезапно остановилась и осмотрелась вокруг себя. Ярость притупилась. Девушка почувствовала легкое покалывание, на ее глазах мебель вставала на свои места, вазы снова становились целыми. Ей вдруг стало стыдно.
– Простите меня… я… в этот момент я не думала о вас, я ему хотела навредить… А ему все равно, да? – Камилла устало опустилась на диван. Она снова почувствовала легкое покалывание, похожее на щекотку – ее ободряли и успокаивали.
– Нет, ему не все равно, – раздался вдруг Голос. – Вообще-то, это мои любимые вазы. И моя любимая комната.
Лицо девушки снова исказила злоба. Она медленно встала.
– Значит, это твоя любимая комната? – тихо спросила она.
– Да. Моя любимая комната.
– Тогда получай.
Она медленно, спокойно подошла к вазам. Ее было не узнать. Лицо, прежде всегда сиявшее румянцем, здоровьем, любовью к жизни, стало бледным, ожесточившимся. Глаза зеленым огнем сверкали из-под насупленных бровей, под нижними веками залегли черные тени, между бровей легла глубокая складка. Губы сжаты, искусаны до крови.
– Ты такая же, как они. Вы все одинаковые – истеричные, озлобленные создания. Зачем крушить все вокруг? Мне ты плохо не сделаешь, зато им работы прибавишь.
– Зачем