“Электронный компьютер высвечивает ответы, и это может ускорить развитие технологии”. Эта статья началась так: “Один из главных военных секретов – удивительная машина, с невероятной скоростью решавшая математические задачи, которые считались до сих пор слишком сложными и громоздкими, чтобы за них браться, была представлена публике сегодня вечером военным ведомством”72. Продолжение отчета о демонстрации занимало полный разворот Times. Там были помещены фотографии Мокли, Эккерта и огромного, размером с комнату, ENIAC. Мокли заявил, что с помощью машины можно будет делать более точные прогнозы погоды (его первое увлечение), рассчитывать конструкцию самолетов и “снарядов, летающих со сверхзвуковыми скоростями”. В Associated Press была опубликована даже более восторженная статья о демонстрации, и в ней утверждалось, что “машина поможет найти математический способ улучшения жизни каждого человека”73. Мокли привел пример “улучшения жизни”, заявив, что компьютеры могут в какой-то момент использоваться для снижения стоимости буханки хлеба. Как это будет происходить, он не объяснил, но и это, как и миллионы других подобных предсказаний, в конечном итоге и на самом деле реализовалось.
Позже Дженнингс в традициях Ады Лавлейс жаловалась, что многие газетные сообщения переоценивали возможности ENIAC, называли его “гигантским мозгом”, что подразумевало, что он может думать. “ENIAC не был мозгом ни в каком смысле, – настаивала она. – Он не мог рассуждать, поскольку компьютеры все еще не могут рассуждать, но он мог предоставить людям больше информации, чтобы они использовали ее в своих размышлениях”.
У Дженнингс была еще одна, более личная претензия: “Нас с Бетти на демонстрации не упоминали, и после нее мы были забыты. Нам казалось, что мы играли роли в увлекательном фильме. Мы работали без продыху в течение двух недель, чтобы сделать что-то действительно захватывающее, и внезапно что-то пошло не так, и мы были вычеркнуты из сценария”. Той ночью состоялся ужин при свечах в Хьюстон-холле в Пенне. Зал был заполнен научными светилами, военными чинами и мужчинами, работавшими на ENIAC. Но ни Джин Дженнингс, ни Бетти Снайдер на ужин не пригласили, не было там и других женщин-программисток74. “Бетти и я не были приглашены, – рассказывала Дженнингс, – так что мы были обижены”75. И пока в ту очень холодную февральскую ночь мужчины-разработчики и различные знаменитости праздновали, Дженнингс и Снайдер ехали домой одни.
Первые компьютеры с запоминаемыми программами
Желание Мокли и Эккерта запатентовать то, в изобретении чего они участвовали (и получить вознаграждение за это), поставило в тупик администрацию Пенна, поскольку университет еще не выработал четкой политики по распределению прав на интеллектуальную собственность. Им было позволено подать патентные заявки на ENIAC, но университет настоял, чтобы ему были выданы лицензии без уплаты роялти, а также право на выдачу сублицензий на все элементы конструкции. Кроме того, стороны не смогли договориться