бой.
Когда стихли последние аккорды, перед бойцами и офицерами выступил Народный комиссар по военным и морским делам Михаил Фрунзе. Коротко поздравив всех со вступлением в ряды Красной Гвардии, он зачитал текст новой советской присяги:
Я, гражданин Советской России, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы своих командиров.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу и своей Родине России.
Я клянусь в любой момент выступить на защиту моей Родины – Советской России, и клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение моих боевых товарищей.
Тысячи глоток троекратно прокричали: «Клянусь! Клянусь! Клянусь!», после чего торжественная часть закончилась, и людей с ледяного ветра и моросящего дождя быстро завели внутрь вокзала для обогрева, раздачи горячего обеда и приема традиционной в русской армии винной порции. Начальствующий же состав формируемого корпуса Красной Гвардии, кутаясь на ледяном ветру в шинели и бушлаты, прошел в салон-вагон штабного поезда для обстоятельной беседы.
– Да, Михаил Васильевич, – тихонько сказал полковник Бережной идущему рядом Фрунзе, – вот и не утерпели мы до двадцать третьего февраля – создали, получается, Красную Армию на два с половиной месяца раньше. Ну ничего – как говорят в народе, что ни делается, все к лучшему.
– Получается, так, Вячеслав Николаевич, – с легкой улыбкой согласился Фрунзе, посвященный в основные моменты другого варианта истории, – будет теперь у нас праздничным армейским днем десятое декабря.
– Господин Фрунзе, а как же ваше обещание сохранить русскую армию? – тут же спросил слегка раздосадованный генерал-лейтенант Деникин.
– Антон Иванович, – ответил тому полковник Бережной, – вы же сами видите, что творится вокруг. Взяться же не за что. Старая армия расползается под руками как прелая портянка. Кругом бардак, хаос, дезертиры, солдатские комитеты, а также тыловая шваль, которую хочется вешать на фонарях, минуя процедуру военно-полевого суда. А у нас – порядок и дисциплина. Ведь мы берем в Красную Гвардию только добровольцев, которые к нам, между прочим, идут массово, что обещает нашей новой армии в будущем довольно приличный уровень боеспособности…
– Хочу также заметить, – мягко добавил Фрунзе, – что любая часть, сохранившая организованность и не утратившая своего знамени, будет включена в новую армию без перемены названия и с сохранением личного состава. Было бы преступлением распускать полки, прославившие себя в сражениях против неприятеля. Но, к сожалению, таких боеспособных частей в русской армии