которые из соображений безопасности не допускались до выжигания или вырезания, занимались более спокойными искусствами с Кристиной: рисовали, шили кукол или плели фенечки из ниток мулине…
После занятий оставалось около часа до обеда – как раз чтобы собраться всем отрядом со своим вожатым и распределить обязанности для вечернего мероприятия. Каждый вечер после ужина у нас проходила большая игра или тематический концерт – и то, и другое должно было приготовиться в тот же день за пару свободных часов.
А ещё у нас есть спевки! А ещё – отрядные свечки в конце каждого дня, когда весь отряд собирается и обсуждает прошедший день, отмечая хорошие моменты и высказывая пожелания о том, что можно сделать лучше. А ещё!..
… – Почти приехали!.. – кричит Федя, вырывая меня из воспоминаний. Она обладает феноменальной памятью на места́ и издалека узнаёт нужный поворот к нашему лагерю, хотя, так же, как и все остальные, бывает здесь раз в году.
– Уже?! – радостно восклицаю я, подаваясь вперёд.
Да, верно, вот и указатель к нашему лагерю, накрепко привязанный к берёзе. Следом за узкой полосой березняка начинается хвойный бор. С нормальной дорогой приходится попрощаться – машины съезжают в настоящий лес. Сухой асфальтовый шум сменяется вкрадчивым шуршанием шин по земле, усеянной иголками. Ход замедляется, и дело вовсе не в рытвинах на лесной дороге. Нет, это специально для меня: для того, чтобы я смогла вдоволь налюбоваться приветливыми высокими соснами! Такие обычно называют корабельными: их ровные стволы, пронзительно взмывающие к небу, предстают перед нами во всей своей золотисто-рыжей красе – ведь только их макушки одеты в темно-зеленые шапки. Чем дальше едем, тем, кажется, выше поднимаются облака, в открытые окна залетает мелкая мошка, но даже она не портит настроение. Наш слух балуют переливистые трели и посвисты неведомых мне птиц – сколько раз я намеревалась разобраться в орнитологии и выяснить, кто есть кто, но до сих пор руки не дошли! Всё легче вдыхается воздух, пронизанный ароматом смолы, всё более чужим кажется городской бензиновый шлейф.
Ещё десять минут тряски по ухабам, распугивая белок, ежей и кузнечиков, и – мы с Федей выскакиваем из машины на центральной площадке лагеря. Следом за нами неспешно выходят Лена и Александра Викторовна.
Я оглядываюсь, быстро-быстро поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, силюсь охватить взглядом всё разом: не поменялось ли чего с прошлого года? Всё, всё так же! Огромные сосны, стройные и тонкие, точно верные стражи, окружающие лагерь, непрерывный фоновый стрёкот насекомых, луговые цветы и травы, солнце, начинающее входить в силу – к нашему приезду уже десять утра – высокое-высокое голубое небо… Слёзы наворачиваются на глаза. И я знаю, что дело не в ярком свете.
Вот большой деревянный крест, который был установлен ещё в первую смену. Здесь мы собираемся по утрам и вечерам на перекличку и молитву. Вот широкий светлый корпус, самый уютный и тёплый, туда обычно селят младших девочек. Он вплотную прилегает