подобает устраивать сцены на глазах у ничего не значащих для неё людей. Леди должна молчать в тряпочку и мило улыбаться, даже если хочется орать и плюнуть в рожу каждому пришедшему сюда лицемеру. Верно, Мили? Ты тоже стала такой лицемеркой?
– Нет, не стала, – быстро отвечает она, вызывая во мне ещё одну усмешку.
– Тогда почему ты ещё в зале ничего не сказала Коннору?
– Потому что я не хотела его расстраивать. Он же был так счастлив, полагая, что его сюрприз удался. Возможно, для тебя чуждо думать и заботиться о чужих чувствах, но для меня – нет.
– В таком случае странные у тебя способы заботиться о чужих чувствах, – засовываю руки в карманы брюк, скрупулёзно изучая растерянное и до неприличия красивое лицо Мили.
– Почему странные?
– А разве нет? Ты не хотела расстраивать Коннора в зале, и это похвально. Но теперь представь, как он расстроится, когда узнает, что не только я солгал ему, но и ты тоже. Одно дело – ложь незнакомого мужика, и совсем другое – ложь любимой женщины, с которой он намеривается связать свою жизнь.
– Я не лгала ему, а просто…
– Не сказала правду, сделав вид, что не знаешь меня очень и очень близко, тем самым выставив его дураком. Нет, не перед всеми, а только передо мной, но всё же… Мало какому мужчине такое понравится. Думаю, Коннор будет в гневе, когда ты признаешься в своём спектакле, – заканчиваю я и стекаю взглядом к соблазнительной линии её плеч. Мажу по ключицам, тонкой шее и останавливаюсь на бриллиантовом колье.
Роскошное. Сверкающее. Стоит целое состояние. Но оно совсем не подходит Мили. Каждый миллиметр её светлой кожи сам по себе прекрасен. Это должно быть незаконно – скрывать эту изящную шею под такими массивными украшениями. Её не нужно прятать, а наоборот – привлекать внимание чем-то маленьким, но не менее драгоценным.
Интересно, мой кулон Мили выбросила в тот же день, как узнала, какое я чмо? Или сохранила, чтобы не забывать о том, какое я чмо?
Возвращаю взгляд к лицу красавицы, и все вопросы разом улетучиваются. В её глазах мерцают все оттенки ярости. Меня аж незримым горячим импульсом прошибает. Сверху донизу жаром заливает. Таким мощным, что на коже вмиг испарина проступает, а в горле пересыхает, словно я неделю не пил.
Вот уж не знаю – Эмилия так злится на меня? Или на себя, за то, что в зале так знатно лопухнулась? Но факт остаётся фактом: милашка в гневе. И, чёрт побери, это до безумия сексуально. Злая она ещё более прекрасна. Убийственно красива. Невозможно отвести взгляд. И я не отвожу. Это делает она, когда вдруг резко разворачивается на сто восемьдесят градусов, делает шаг к столу и наклоняется, предоставляя мне возможность заценить её аппетитный вид сзади. И это пиздец! Реально пиздец. Я много шикарных женщин видел с самыми идеальными фигурами, но лишь от одной Мили меня всегда так смачно крыло. Ещё когда она была тощей девчонкой, а сейчас… сейчас мне совсем сложненько становится держать себя в руках.
Так и хочется прижаться к ней сзади твёрдым пахом. Провести ладонями путь от груди