0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Евгений Негодин, часть 1, становление
Его фамилия Негодин
с младых ногтей до сей поры
будила гнев в честном народе
у всех – от мам – до детворы!
Когда московские дворы
стыдливо окна прикрывали,
когда наганы доставали,
когда друг друга целовали
детишки нашего двора!
Начнём, мой друг, пришла пора!
Любил различны он забавы
гораздо более, чем труд,
с учебой, кои всё сотрут!
Да, Ленин с Крупской были правы,
на Ницше мня найти управу!
О времена, мой друг, о нравы!
И пионерский галстук свой
носил, как вымпел боевой.
Но папа с мамой не снимали
с Евгения тугой узды —
интеллигенты, понимали,
где дать конфет, а где труды
их тщетны были, и напрасно
во мраке ночи, утром ясным,
за разом раз, за годом год
на ум Евгению нейдёт
наука суетных дерзаний!
Cовсем других он ищет знаний,
нагорной проповеди дух
он ищет в сущностях наук!
Пока Негодин обучался,
прошли расцвет и крах эпох.
Он оглянулся, почесался,
нашел, что мир не так уж плох,
что дух кровавой тирании
забыт, но, вроде, не прощен,
народ сочувствует Марии,
а Прессиадой возмущен,
что разномастные мессии
лояльно приняты Россией,
что демократы всех пород
уже влияют на народ.
Характер Жени чужд геройству,
но кое в чем Евгений прав —
имел немного беспокойства,
и не испытывал расстройства
от ущемленья личный прав,
и не курил различных трав.
Он видел – рыцари свободы
спешат испить свободы чашу-
любой. Но главное – не нашей,
певцы, поэты, нищеброды,
везде, но только бы не в Раше!
Свою страну – корабль уродов —
обитель зла, тюрьму народов,
никто любить не обещал,
никто срамить не запрещал!
На Женю изредка трудились
пять-шесть толковых человек,
слегка отравою марксизма
пьяны, (прощай, двадцатый век…).
Но – где ты, воля, где харизма?
Увы, далече – в прошлой жизни!
Прибегнуть впору квиетизму…
Всем тем, что к равенству стремились
век новый крылышки пресек…
Больших успехов не добились,
и все же – жаловаться грех!
Тверёзым курсом плыть старались
его указанным рукой,
житейской пользы добивались,
и матерьяльной кой-какой!
Он был нередко понукаем,
чтоб капитал приумножать,
побольше в житницы стяжать,
ан нет – различными путями
сего старался избежать,
а больше – в люле полежать!
Но кое-что известно стало
об обстоятельствах сего,
о том, что всё-таки достало
героя, Женю моего…
Не говоря о Брестском мире
и воспоследующей войне,
герой смотрел на вещи шире —
кого и как мочить в сортире,
Саддам – чудак а Буш – феллах,
речь не об этих шла делах…
Увы, не счастия он ищет,
прошли весёлы времена,
когда иное влогалище
милей ему, чем литр вина!
Ничто Евгений не приемлет —
ни баб, ни модное авто,
сидит на лавочке и дремлет,
все надоело и не то!
Ни промеж ног кудрявый волос
весёлых дум не пробудит,
ни тонкий стан, ни звонкий голос,
герой сердитый и небрит.
Уже почти четыре года
большим доверием народа
Евгений щедро облечен,
но – вот в чем фокус заключен —
Евгения