не хотелось бы обсудить ваше, хм, открытие.
– Никак нет, не хотелось бы. Вы получили, что хотели, теперь ваша очередь, а я – спать. Врагу такого экстренного пробуждения не пожелаешь.
– А вот я совсем не уверен, что хотел именно этого. В конце концов, именно вы настаивали на разумности преследователя.
– Да мне плевать сейчас, на чём я настаивал. Если нам не почудилось, и это за нами явились летящие, то нам всем тут наверняка конец.
Лицо Ламарка на этом внезапно сделалось каким-то нарочито отрешённым.
– А если я вам скажу, что вы правы и в этом?
О как.
– Только воякам не вздумайте это говорить, а то они тут с удовольствием вам… навоюют.
– И не собираюсь. Но всё-таки, давайте отойдём в дальнюю каюту, чтобы не нарываться на лишние вопросы.
Да делайте что хотите, только оставьте его в покое.
В каюте прямо на ящиках с приборами вповалку спали два докторанта из группы Ламарка. Пришлось их сначала будить, потом выпроваживать, и только потом, врубив режим акустической изоляции, они продолжили разговор.
– Астрогатор, если у вас есть какие-то версии происходящего, самое время их изложить.
Ишь ты.
– Доктор Ламарк, вы меня с кем-то путаете. Я простой дежурный астрогатор «Эпиметея», я делаю своё дело и в посторонние дела не лезу.
Но Ламарк даже бровью не повёл.
– Не паясничайте, Ковальский, вам не идёт. Вы единственный из оставшихся на борту, кто вляпался в эту историю с самого начала. Ну так поделитесь информацией, она у вас явно имеется.
Ковальский уселся на край кофра из ребристого армопласта, под которым что-то отчётливо тикало солидным таким метрономом – клац-клац, клац-клац. Уселся, отчаянно зевнул и только после этого ответил.
– Нет у меня никакой информации. Превиос и советник если что и знали, то вряд ли сказали бы. Они вообще трепались без умолку, но всё не по делу, о каких-то абстракциях.
– Хорошо, они упоминали в своих разговорах бран-гравитоны?
Ковальский пожал плечами.
– А что это? Что-то из теории струн?
Ламарк только рукой махнул.
– Хорошо, а «глубинные бомбы» в разговорах упоминались?
– Что-то такое говорили, но я не помню деталей. А к чему эти вопросы?
Ламарк тоже уселся на тикающий кофр, задумчиво потирая подбородок.
– Понимаете ли, в чём дело. Я начинаю предполагать, что мы с вами угодили в какие-то мутные межпланетные дрязги почище Ирутанского инцидента.
– Это вы так решили, потому что ирны замешаны?
– Да тут кто только не замешан. Но судите сами. В одной точке пространства сходятся сразу несколько конкурирующих миссий, задействованных в поисках пресловутого фокуса. И никто толком ничего не знает, да только внезапно в этом же секторе начинают разом взрываться нештатные сверхновые, а потом в их спектрах находятся следы моих «глубинников».
Ковальский подозрительно сощурился, даже сон как-то с него