был нарасхват – как на эстраде, так и в печати[354]. Он без устали носится по клубам и заводам с речами и стихами. 22 ноября поэт устраивает авторский вечер в зале Тенишевского училища, 3 декабря объявлено о его выступлении на утреннике в пользу Петроградской организации социалистов-революционеров, 14 декабря – на вечере памяти декабристов, 17 декабря – на литературно-музыкальных вечерах, организованных партией левых эсеров. Тогда же, в декабре, Есенин участвует в концерте-митинге на заводе Речкина[355]. Устные выступления должны были утвердить “значительность голоса поэта Есенина в громах событий” (В. Чернявский)[356].
Но, конечно, основная ставка делалась на выступления в печати – и это оправдалось в полной мере: видимо, именно Есенину удалось написать первую поэму в честь Октября. На этот раз он приветствовал революцию не так декларативно и прямолинейно, как в феврале. В произведениях, написанных на рубеже 1917–1918 годов, нет ни газетных лозунгов вроде “Железное / Слово: / “Рре-эс-пуу-ублика!””, ни прозрачных намеков на политические события (как в “Отчаре”: “Февральской метелью / Ревешь ты во мне”). И все же достаточно сравнить произведения, написанные до и после большевистского переворота, – “Пришествие” (октябрь 1917-го) и “Преображение” (ноябрь 1917-го), – чтобы убедиться, насколько октябрьские события изменили направление есенинского творчества.
В “Пришествии” Есенин особенно нажимает на тему предательства. Поэт взывает здесь к Матери-Руси, оплакивая новые мучения ее сына Христа:
Воззри же на нивы,
На сжатый овес, —
Под снежною ивой
Упал твой Христос!
Опять Его вои
Стегают плетьми
И бьют головою
О выступы тьмы…
Следующий его призыв – к апостолам:
О други, где вы?
Уж близок срок.
Темно ты, чрево,
И крест высок.
Но три раза отрекается Петр, и на третий раз в нем изобличается Иуда:
Вот гор воитель
Ощупал мглу.
Христа рачитель
Сидит в углу.
“Я видел: с Ним он
Нам сеял мрак!”
“Нет, я не Симон…
Простой рыбак”.
Вздохнула плесень,
И снег потух…
То третью песню
Пропел петух.
………………………..
Симоне Пётр…
Где ты? Приди.
Вздрогнули ветлы:
“Там, впереди!”
Симоне Пётр…
Где ты? Зову!
Шепчется кто-то:
“Кричи в синеву!”
Крикнул – и громко
Вздыбился мрак.
Вышел с котомкой
Рыжий рыбак.
“Друг… Ты откуда?”
“Шел за тобой…”
“Кто ты?”– “Иуда!” —
Шамкнул прибой.
Рухнули гнезда
Облачных риз.
Ласточки-звезды
Канули