цвета глаз чаще, чем раз в месяц, считалась плохим тоном. Вроде как указывала на «ветреность натуры». Лехе, само собой, было плевать. Он менял глаза, когда и как хотел, и даже не планировал следовать моде.
По крайне мере, внешний вид друга заставил Диму улыбнуться. Мысли о прошлом – о ней, говори честно, о ней – нехотя отползали обратно, в темные уголки сознания, будто испугавшись ауры этого по-хорошему неспокойного человека. Человека, который каждую наносекунду старался прожить так, чтобы другие люди завидовали, а боги, коли они есть, после его смерти, всем скопом перечитав его жизнь от корки до корки, в один голос заявили бы «А ну-ка, повтори!».
– Что бы ты сейчас не сказал, – Леха криво усмехнулся, глядя на друга снизу вверх. – Ты все равно выглядишь дерьмовее, братан.
Дима фыркнул, глубоко затянулся.
– А ты со своим этим утверждением наперевес можешь смело идти в задницу, – парировал он, выпустив дым прямо Лехе в лицо. – Братан! – обращение он надменно выплюнул, перековеркав манеру собеседника.
Мгновение они стояли, напружинившись, точно готовые к схватке гладиаторы. Ветер стих, так что их окутывал плотный сизый саван, от которого оба чуть прищурили глаза, но не моргали. Нельзя было. Моргнуть – значит проиграть! А потом друзья одновременно рассмеялись в голос и порывисто обняли друг друга.
– Дай докурю, – Леха нагло потянулся к сигарете Димы, вытаскивая ее буквально у него изо рта.
– Иди! – Дима отстранился. – Ты, твою мать, живешь в Верхнем Городе, и у тебя сигарет нет?
– Не хочу целую, – отозвался Леха, внезапным выпадом изловчившись отобрать вожделенную гадость. Он жадно затянулся, обратив сразу половину сигареты в пепел, и щелчком отправил бычок в самоубийственный полет. Тот завертелся и по дуге канул в располосованную неоном черноту.
– Вообще-то пепельница есть, я говорил, – Дима недовольно скрестил руки на груди и взглядом указал на шлем от нексуса25 модели 4.13 (по сути – раритет, такие уже лет 7 не выпускают). Шлем постоянно находился на балконе, от повышенной влажности и едкого воздуха Нижнего Города, которым и дышать то не стоило, он покрылся рыжими разводами в кислотно-зеленую крапинку, потеряв весь внешний слой лако-краски.
– Ай, не нуди, дружище, – Леха скорчил гримасу. – Все уже в сборе?
– Еще раз бросишь бычок с балкона – я тебя выстегну, Лех, честное слово, – Дима покачал головой, не желая спускать дело на тормозах. – Хочешь быть, как твои дружки-выродки из Сегментумов – вперед, но не здесь, не в моем доме, – он честно пытался быть серьезным, но чем дольше глядел на ухмылку Лехи, тем сложнее было сохранять невозмутимость.
– Хорошо, хорошо, братан, – Леха примирительно поднял руки. Неожиданно ядовитая улыбка покинула его лицо.
– Я когда подлетал, видел тебя, – он постучал указательным пальцем по своей лихо изогнутой брови. – Мой нэк может давать увеличение