Избранные работы. Герман Коген

основание, которое признано в новой науке, но не признано в качестве основания в прежней логике. Если бы нам не удалось установить это основание как основание логики, судьба проблемы не была бы решена. Она должна была бы только ожидать нового рассмотрения; но проблема ее происхождения осталась бы непоколебимой.

      Мы можем более точно обозначить отношение производимой здесь работы к провозглашенной здесь проблеме логики. Предпринятая здесь попытка решения является лишь вкладом и может быть только вкладом. Как безусловно логика имеет вечную историю, так безусловно принцип происхождения является вечным принципом логики. Но до тех пор, пока логика еще не утвердила свой центр в чистом знании происхождения, до тех пор она еще не уверилась в вечности своей задачи. Поэтому вклад – это новое основание. В силу происхождения, как чистого познания, логика есть логика чистого познания.

      Соответственно, эта непосредственная связь между логикой и познанием должна быть точно сформулирована. Другая дисциплина, другой способ исследования не должны быть отданы на откуп логике. Она не нуждается в хозяине и не нуждается в помощнике. Так называемая эпистемология – это неясное название. Познание там понимается в третьем значении познания, или не понимается, а трактуется. Но даже критика не выдерживает. Кант мог и был вынужден вызвать ее, потому что он предшествовал логике учением о чистой чувственности. Мы можем, мы должны привлечь саму логику в качестве критики. Ибо она означает для нас логику происхождения. А мы требуем происхождения во всех чистых познаниях. Мышление – это мышление происхождения. Таким образом, мышление есть мышление познания. И если иная логика есть логика мышления, то она, и только она, и она сама по себе есть логика чистого познания. Мышление происхождения наделило чистое мышление этим звучным правом. А исполнение этого права – задача логики чистого познания.

      9. сфера применения логики

      Логика достигла своего центра гравитации, из которого рассматриваются все проблемы познания, из которого они должны исходить и от которого они должны прийти к решению. Но из этой архимедовой точки теперь возникает новая задача. Мы видели, что с самого начала основание, принцип, не мыслился исключительно для математического естествознания, даже для математики. И как это было у Платона, так это повторилось и у Декарта. В этом бесконтрольном расширении основания и, следовательно, знания мы распознали самую общую причину путаницы в истории логики. И новый век объявляет себя в целом как рассвет этого сознания искренности и мужества: что моральная уверенность иного рода, чем математическая.