или Федрезерв должны их нарисовать.
И уже они-то, вновь напечатанные деньги, найдут себе достойное применение, кинутся в товарные рынки, землю и недвижимость. А если нет реального товара, то можно создать фиктивный, который уже полностью утратил свою связь с базовыми экономическими активами. Например, фьючерсы, варранты, производные ценные бумаги, деривативы и т.д.
С философских позиций вопрос о том, что первично, товар или деньги, эквивалентен вопросу о первичности материи или сознания. А ответил на него лишь В.Гете в своем «Фаусте»: «Суха, мой друг, теория везде, лишь древо жизни пышно зеленеет». В переводе с поэтического языка на содержательный Гете высказал очень простую, но очень глубокую мысль: теорий много, но толку от них мало, свои мозги для реальной жизни нужны.
Сам факт того, что Маркс и Кейнс практически в рамках базовых экономических категорий не противоречат друг другу, уже наталкивает на вывод о том, что экономическая теория едина, и один ее раздел плавно перетекает в другой. А вот цели, которые ставит перед собой то или иное государство, и способы их достижения могут, в точности по Гете, сильно отличаться. Классическим примером такого отличия, которое выбивается из среднестатистического ряда, является советская экономика 1928-1989 годов.
В советской экономической науке бытует категория «мобилизационная экономика». Обычно экономический смысл этой категории детально не рассматривается, ибо предполагается, что он интуитивно понятен. Хотя достаточно очевидно, что советское плановое хозяйство было построено по вполне стандартным кейнсианским канонам, в котором первичны деньги, за которые можно строить заводы, создавать атомную промышленность или развивать космические программы. Весь вопрос в целях государства и способах их достижения, а подходящая модель экономической политики государства найдется сама собой. Добавим к советскому кейнсианству военно-феодальную (местами даже крепостную) систему эксплуатации трудовых ресурсов, например, отсутствие до 1974 года паспортов у крестьян, запрет на самостоятельную смену места работы до 1957 года, трудовые книжки и т.д.
Вспомним, что в плановом хозяйстве государство являлось фактически единственным предпринимателем и агрегировало в бюджете почти 100 % ВВП. Но при этом успешно решало свои геополитические задачи. Из самого факта использования кейнсианской модели в СССР прямо следует вывод о том, что с точки зрения экономической теории никаких антагонистических противоречий между капитализмом и социализмом нет. И лучшим доказательством этого утверждения является тот факт, что за 70 лет своего существования советская экономическая наука так и не смогла создать полноценную теорию политэкономии социализма. Так что, дискуссия о том, какая социальная концепция, рынок или социализм, более эффективна, абсолютно бесплодна. Все зависит от выбранных государством целей развития, качества менеджмента и уровня агрегации ресурсов. Капитализм не может «приписать» крестьян к земле, а рабочих к заводам, а вот социализм может.
К