эликсиром вдохновения! Последнее как раз напрочь отсутствовало у новоиспечённого писателя.
Однажды вечером, когда силы покидали Магнуса, он, накапав десятикратную дозу снадобья в стакан с водой, в отчаянии прокричал: «Фауст! Фауст!» – и выпил залпом эликсир, в сердцах сломав перо. Впервые за три года бесконечной упорной работы Магнус Горнвальд почувствовал себя ребёнком, беспомощно пытающимся построить башню из песка, и хотел было разрыдаться. Но подступившие слёзы вдруг отхлынули, и сердце забилось так сильно, так упоительно сладко, будто говоря: «Ты нашёл ключ! Это слово – «Фауст»! Ты оказался прав. Ты победил». От сильного волнения Магнус еле переводил дыхание, не в силах успокоить сердцебиение.
Он – неожиданно для себя самого – взял перо и вывел на листе бумаги заголовок: «Мерцающая башня». А дальше – он бы поклялся – всю ночь, не помня себя, писал, упиваясь блаженством творчества, создавая на одном дыхании строку за строкой, главу за главой, пока не уснул в кресле с улыбкой безмятежного счастья на устах.
Проснувшись утром, Магнус Горнвальд не поверил своим глазам: он написал роман за ночь! Эликсир сработал! И слово «Фауст», в отчаянии слетевшее с уст молодого алхимика, оживило волшебное снадобье. В этом теперь Магнус Горнвальд убедился на собственном опыте. Учитель снова жил рядом со своим учеником независимо от воли последнего. На радостях Магнус смирился с необходимостью всякий раз повторять имя, которое когда-то хотел навсегда вычеркнуть из памяти, и признал, что доктор Фауст всё же достоин почитания.
Ник усердно внимал каждому слову Скрибиуса и даже ни разу не переменил позу, устремив на удивительного собеседника восторженный, исполненный благоговения взор. Последние слова рассказчика заставили сердце мальчика радостно забиться, и, казалось, проницательный Скрибиус услышал его усилившуюся пульсацию:
– Рано ты обрадовался, Ник. Ты, наверное, подумал о том счастье, которое наконец-то наполнило всю оставшуюся жизнь Магнуса Горнвальда! Мысль о собственном величии пронеслась сейчас у тебя в мозгу, как и тогда, когда ты восхитился результатом своих ночных бдений. Но не тут-то было!
И тонкие губы Скрибиуса замерли в ироничной улыбке, заставившей сердце Ника моментально похолодеть. Послушник, не выдержав пронзительного взгляда собеседника, опустил глаза долу.
Скрибиус продолжал:
– Когда Магнус открыл первую страницу рукописи, он в ужасе остолбенел, ибо его взору открылся текст, написанный на неизвестном ему языке. Тонкая кружевная вязь, похожая на арабские письмена, причудливо извивалась на каждой из трёхсот страниц. В конце последней же стояла разборчивая подпись с узнаваемым росчерком: «Сунгам Дальвангор».
Внутреннее чутьё подсказывало Магнусу, что всё написанное имеет смысл и представляет собой законченное повествование. Но совершенно сбитый с толку столь странным поворотом дела, Горнвальд испытал сильнейшее потрясение. И если бы не могучая