что в первую очередь я подумал не об освобождении пленного товарища, а о своих шмотках. Меркантильный жмот…
Вот это жлобство, чувствую, до добра меня не доведет – встрял в весьма сомнительное сотрудничество с Гринбергом, подставил всех колонистов, ограбив маров, сломя голову собираюсь бежать к месту боя, где остались мои вещи…Ой, когда-то мне это аукнется…
Не, ну а что? Не бросать ведь все и не махать рукой? Это уже идиотизмом называется.
Я одернул себя – хватит шутки шутить. Время работает против меня. Схватил ИВу Шендра, шмотки, висящие на вешалке, оставшиеся от прошлого хозяина, влез в свои собственные боты, с которыми расстался ради того, чтобы напялить на себя найденную броню.
Вот, вроде нормально. Ну, почти – штаны мне несколько жали и были короткими. Да и хрен с ними. Не голый – уже хорошо.
Я выскочил наружу, запрыгнул на лестницу и дернул ее вниз. Она со свистом спустила меня на твердую землю.
Подняв ее вверх (мало ли, кто тут шастает – вдруг турели его проворонят и он сможет залезть на террасу моего форта?), я бросился по уже знакомому маршруту.
В этот раз весь путь я преодолел намного быстрее. То ли за счет того, что на мне не было брони, то ли меня подстегивала мысль и надежда успеть получить все свое назад.
Я вышел к знакомой поляне и затаился за деревом, пытаясь остаться незаметным и при этом разглядеть, где кто находится.
Раненого мара видно не было. Зато обнаружились трупы остальных – кто-то аккуратно их сложил рядком.
Этот кто-то обнаружился достаточно быстро – тот самый раб, которому я «подарил» свободу. Он вышел из палатки, подошел к костру и помешал похлебку, бурлящую в котелке.
Я вышел из-за деревьев, двинулся к нему, держа бывшего раба на мушке и не забывая оглядываться по сторонам.
Когда до бывшего раба оставалось всего-то метра три, я окликнул его, и он обернулся.
– О! Твоя жить! – обрадованно заявил он.
– Где мары? – спросил я.
– Тать уйти к предкам, – ответил бывший раб, – Мундалабай помочь ему.
Я удивленно уставился на него. Если я правильно понял…
– Ты убил его, что ли? – наконец спросил я.
– Тать говорить: «Мундалабай ‒ раб». Мундалабай не хотеть стать раб. Мундалабай отправить Тать к предкам.
– И где труп?
– Тать там, – Мундалабай, не пожелавший вновь стать рабом, указал в сторону рядка трупов.
Я, не отводя от него взгляда и не опуская оружия, двинулся в указанном направлении.
Ну да, тот тип, что пристрелил меня, пока броня обновлялась, нашелся среди усопших. Вот только опознал я его с трудом – по одежке и простреленной ноге. Вместо лица, да и вообще, вместо головы, было самое настоящее крошево – осколки костей, мозгов и крови вперемешку.
– Ты что, на нем прыгал, что ли? – спросил я у бывшего раба.
– Мундалабай бить камень, – бывший раб поднял камень, лежавший у его ног, и протянул мне на вытянутой руке.
– Брось! – приказал я. – Брось камень, мать твою! Или отправишься к предкам.
Мундалабай испуганно уронил камень и тут же поднял руки вверх.
– Мундалабай не хотеть к предкам, Мундалабай