Васильев, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья.– Зоя, пересядь назад. Сейчас съездим с товарищем следователем на Каменушку.
Притихшая было Зоя Борисовна вновь запричитала. Так с причитаниями и молитвой пересела она на заднее сиденье и блажила бы дальше, но на этот раз супруг осадил ее.
– А в каком состоянии этот карьер сейчас находится?– Продолжал спрашивать оперативник Петра Зиновьевича.– Он сухой или заполнен водой?
– Затоплен,– кивнул Васильев.– Но рыбы в нем нет, только малёк. Птицы по весне икру на лапах приносят. А зимой карьер до дна промерзает.
– Стало быть, он неглубокий?
– Нет, неглубокий. Два метра, может, не больше.
– Очень хорошо,– кивнул оперативник, потому что машина Кравченко на проселке так и не нашлась.
Когда они приехали на карьер, в лесу уже сгущались сумерки. Но здесь склонившееся над горизонтом солнце ещё играло в зеркале воды. Все вокруг было напоено светом. И оттого казалось, что лето еще не кончилось.
– Смотрите!– Васильев протянул руку, стукнувшись костяшками пальцев об ветровое стекло.
Но оперативник уже сам увидел масляные пятна, плававшие у кромки берега.
Они подошли к воде. Но в солнечных зайчиках, игравших на мелкой волне, трудно было что-то разобрать. Оперативник поднялся выше по косогору и кивнул. Именно это он ожидал увидеть. Метрах в трех от берега под толщей воды темнел силуэт машины. Оперативник взял в руки мобильник.
– Андрей Анатольевич,– доложил, когда следователь отозвался,– я нашел машину Кравченко. Утоплена в карьере в полутора километрах от места, где было найдено тело Кравченко.
– Хорошо, Андрей Федорович, возвращайтесь на место происшествия. Родным Кравченко мы уже сообщили о его гибели.
В пятницу двадцать второго сентября протоирей Вознесенского собора отец Сергий басовито отпел убиенного раба божия Леонида. У православных не принято глаголить о земле Израилевой и вспоминать прочие ветхозаветные сюжеты. Священник величественно возвышался над гробом, нараспев читая отходную молитву на древнем языке, который до сих понятен многочисленным славянским народам. И, казалось, что покойный, с перепоясанным белой лентою челом, тоже внимает ему. В толпе провожающих всхлипывали женщины. Лёню Кравченко знали многие, был он человеком не злым и многим в этой жизни помог просто по велению сердца. Остались у него жена и двое малолетних детей. О том и говорили в толпе, жалея загубленную молодость покойного и молодость его жены.
Священник закончил отпевание. За его спиной на солнце сверкал лакированный дубовый крест. Батюшка изрек последнее: «Во имя Отца, Сына и Духа Святаго. Аминь!», и Гена Бойко, распоряжавшийся на похоронах, кивнул мужчинам возле гроба. Они закрыли резную толстую крышку и взялись за полотенца.
В тот же миг жена покойного, словно очнулась от морока и закричала в голос да так неожиданно и страшно, что у одной из старушек едва не случился сердечный приступ. Когда гроб начали опускать в могилу,