Цесаревна Оливия, например, пять дней в неделю работала в колл‑центре всё того же Русско‑Балтийского завода. Превосходное знание пяти языков позволяло ей принимать звонки от иностранных владельцев русских автомобилей, а знаменитая романовская выдержка помогала сохранять спокойствие при общении с клиентами.
Но сегодня… Что-то с принцессой было не так.
Хотя выглядела она превосходно. Оливия была божественно красива: огромные глаза, нежная белая кожа, легкий румянец. Прическу венчала тиара с крупными жемчужинами и мириадами бриллиантов – наследство прапрапрабабушки Марии Фёдоровны. Плечи прикрывала тёплая белая накидка из искусственного меха.
У Филиппа кольнуло в сердце. Просто копия матери. Помнится, у Василисы было похожее платье в ее последнем фильме, аристократическом остросюжетном детективе «Роковое письмо».
На императора нахлынули воспоминания – вот он, робкий молодой цесаревич, делает всемирно известной кинозвезде предложение… Она соглашается, они счастливы, у них появляется дочь… Филипп занимается любимым делом на заводе, до проклятого трона ещё далеко, у него невероятная жена и чудо-ребенок…
Однако через три года после свадьбы Василиса влюбляется в красавца-актера из того самого «Рокового письма». Не дождавшись премьеры блокбастера, парочка сбегает на другой континент – «поднимать африканское кино», как иронично писали журналисты. Спустя несколько недель приходит печальное известие: во время съемок в Атлантическом океане Василиса погибла.
Филипп остался один – с ребенком, горем и позором. Ему было всего двадцать пять. Он и сам не понял, как женился на предприимчивой Луизе, няне Оливии. Новое раздолье для желтой прессы! Беднягу Филиппа годами полоскали в газетах. Он тогда так настрадался, что теперь ни за что не соглашался заводить личные аккаунты в соцсетях. Типичный интроверт, больше всего он хотел, чтобы на него вообще никто не обращал внимания. Неисполнимая мечта для императора! И постоянная тема для споров с Луизой, жаждавшей общения с народом.
– Ну что ты так поздно? – раздраженно спросила Луиза у Оливии. – Позоришь нас перед фанатами.
– Не фанатами, а подданными, – холодно отозвалась Оливия. – Есть разница.
– Оленька, ты плакала? – вмешался отец.
Цесаревна покосилась на нервного церемониймейстера и, сойдя с гироскутера, направилась к балкону.
– Потом, папа, потом.
Церемониймейстер шумно вздохнул и одним широким движением распахнул энергосберегающие стеклянные двери.
На императорскую семью обрушился водопад голосов.
Нужно было нырять в морозный воздух, переполненный приветственными криками.
Филипп сделал первый шаг навстречу обращенным к нему лицам. Толпа восторженно взорвалась.
Император старался не смотреть вниз. Идти было тяжело, словно он продирался сквозь вату. Публичные мероприятия всегда давались ему с трудом.
Луиза же чувствовала