для глаз, привыкших к зелени Земли, яркому Солнцу, голубому небу. Но это все равно лучше, чем серый рассвет. Чем ближе зима, тем более безжизненным, блеклым мне казался Хруст. По ночам приближение холодов чувствовалось все сильнее. Еще немного, и придется облачаться в теплые вещи.
Прискорбный факт: в толстых курточках, способных защитить от зимних морозов на Хрусте, было совершенно неудобно. Ты становишься неповоротливый, медленный. Тебе тяжело – одежда сама по себе весит немало, сковывает движения, заставляет тратить больше сил на простейшие действия. Но и без одежды тебе не выжить. Сорок градусов мороза ‒ это не шутки. Честно говоря, не представляю, каково это. Самая низкая температура, что я испытывал дома, на Земле ‒ это градусов двадцать мороза.
Но до этого еще нужно дожить. Сейчас температура держалась в районе 10 градусов, но по всему чувствовалось, что это последняя победа, одержанная летом над зимой. Очень скоро стужа придет в эти края, и не исключено, что это «скоро» может наступить уже завтра.
Я лежал на траве и размышлял черт знает о чем. В голове вертелась всякая ахинея, однако я не придавал ей значения, сосредоточившись на совершенно другом: зорко оглядывал окрестности, пытаясь найти противника.
Впрочем, шансов у меня, скорее всего, не было. У остальных членов моего отряда оптика была не в пример лучше, да и передовой дозор, отправленный Строговым вперед, должен был засечь противника, появись он намного раньше нас.
– Глаз 1, тихо.
– Принял, Глаз! – шепотом отозвался Строгов. – Правые, пошли!
Мы с Литвином вскочили на ноги и бросились вперед, забирая чуть правее от тропинки, по которой должен был двигаться отряд.
На бегу я отсчитывал шаги, старался разглядеть примету, названную Шендром. Ага! Вот он, куст, напоминающий арку!
В отличие от меня Литвин сориентировался намного быстрее и добежал к точке на несколько секунд раньше. Он плюхнулся на пригорок и тут же прильнул к оптике на своей винтовке, оглядывая все, что творилось впереди.
Я же, оказавшись на месте, сбавил ход и плюхнулся на землю не пузом, а спиной. Моей задачей было защитить Литвина от возможной угрозы с тыла или флангов. Болотные кошаки все же были тварями подлыми.
– Правые на месте! – доложил я. Черт, как же неудобно с этой гарнитурой. То ли дело ВЗОР… Вот только где он, пережил ли взрыв…
– Факт. Докладываю: вижу «объект», тихо, – тут же сообщил Литвин.
Меня прямо-таки подмывало повернуться и рассмотреть, что творится впереди. Получается, мы дошли? До «Проходца» рукой подать, и там никого нет. Может, нам все же повезло? Если «Проходец» на месте, то есть шанс, что и все имевшееся в нем тоже на месте. А если совсем раскатать губу, то и наши трупики, оружие…
Впрочем, это я уже слишком оптимизма набрался. Трупов точно не осталось – коты что, от жратвы такой халявной нос будут воротить? Вот уж дудки! Трупы точно уволокли.
– Левые выдвинулись, – раздался голос Шендра в наушнике.
Со своего места я смог различить две фигуры, бежавшие метрах в трехстах от нас. Вот они добежали до небольшой россыпи болотных кустов и свалились под них. Наверняка Шендр сейчас, как и Литвин, рассматривает все вокруг, а вот Кийко, уже как я, контролирует, чтобы к снайперу не подкрался кот.
– Левые на месте, – сообщил Шендр слегка запыхавшимся голосом.
– Оценщик вышел, – ответил ему Строгов.
Буквально через пару минут в рассветной дымке мне удалось рассмотреть одинокую фигуру, бредущую в нашу сторону. Первым к «Проходцу» решено было пустить Мундалабая. Рисковать Кузьмой не стали – вдруг где-то засел вражеский снайпер. Терять нашего «механа» вот так, сразу, не хотелось.
Где-то позади должен был двигаться и прикрывающий его Строгов, ну а Кузьма с Анной остались далеко в тылу. Они охраняют уже мой гравицикл. Отличная штука, я вам скажу. Анна щедро расплатилась со мной после того, как мы помогли ей сбросить данные с контейнера.
Черт, забавная штука жизнь! О гравицикле я начал мечтать, когда мне едва 8 стукнуло. Но отец, который в принципе мог позволить себе такую покупку, отказывал мне, ссылаясь на то, что я еще слишком мал, а я на него обижался. Думал, что отец просто жмотится. Сейчас же я знал, что отец мог с легкостью купить мне такую игрушку. Пусть и не самую крутую модель, но мог. В худшем случае подержанный. Но отец не покупал его, и только сейчас я понял, что дело не в возрасте.
Гравицикл – своенравная машина. Для управления ею силенок восьмилетнего ребенка попросту будет недостаточно. Да даже сейчас, так сказать в расцвете сил, управление этой машиной мне далось с трудом. Впрочем, с опытом, я думаю, усмирю этого механического монстра, и управлять им станет гораздо легче.
Когда Анна выгнала из бокса это олицетворение человеческого гения, шедевр инженерной мысли, я был просто в восторге. Гравицикл чем-то напоминал сани для бобслея – такой же длинный, наверное метра три, а то и больше в длину. У него острый нос, несколько расширенный по бокам, отчего складывалось впечатление, что это крылья (впрочем, все правильно – это и были крылья или, скорее,