и слегка кланяясь.
Стук черенка кисточки по деревяшке заставила Лизу и Мирона перестать обмениваться любезностями. Иван жестом попросил девушку не вертеться.
Лиза вновь рассматривала нижний угол подрамника, и больше она не читала, потому что охрипла споря, объясняя и доказывая свою точку зрения. Просто молча досидела до того момента, когда Иван наконец разрешил ей покинуть подиум и подойти посмотреть на свою работу.
Глядя на начатый портрет, Перышкина все никак не могла отделаться от ощущения, что она где-то подобное уже видела. Было в нем нечто неуловимо-знакомое. Она долго всматривалась в полотно, но так и не вспомнила.
– Что скажите, Алекс? – поинтересовался князь, обтирая ветошью кисти.
– Никак не могу припомнить, но я где-то подобное уже видела, – Лиза в задумчивости постучала пальчиком по губам, сложенным уточкой. – Определенно, видела! Только где…
Тихо, мысленно перелистывая альбом «Русская живопись 19 века», подошла к Мирону и взглянула через его плечо на холст, изнанку которого она лицезрела последние два часа. А там разыгрывалась жанровая сцена: на переднем плане находилась темноволосая девушка с горящими глазами, стремительно выбегающая из комнаты, в которой за столом чинно восседали почтенные родители и какой-то потасканный мужчинка.
– Ой! – захлопала в ладоши Лиза. – А я узнала эту девушку! Это же ваша невеста – Софико!
Мирон вздрогнул от неожиданности, а затем картинно прижал руки к груди. – Елизавета Михайловна, у меня чуть сердце не остановилось из-за вашего крика!
– Картина называется «Невеста сбежала» или «Побег из-под венца», или «Навязанный брак», или… – Лиза в захлеб начала придумывать названия, а Мирон, набрав воздуха в легкие, пытался вставить хоть слово, но слово ему не давали.
Наконец грек описал рукой в воздухе круг и как дирижер, остановил Лизин поток сознания, – вообще то «Смотрины».
Взяв грека под руку и глядя ему прямо в глаза, Лиза призналась, – Я бы на месте Софико тоже предпочла бы не этого господина, – кивок в сторону картины, – а вас, месье Мирон.
– У вас богатый выбор, мадемуазель, – желчно констатировал князь из своего угла.
– Завидуешь, ваше сиятельство? – усмехнулся Мирон, приобнимая девушку.
– Только у меня опять в адрес вашей работы есть малю-ю-юсенькое замечание.
Мирон вжал голову в плечи и закрыл лицо руками, – Помилуйте, госпожа! – раздалось сквозь глухие рыдания.
Лиза погладила грека по вздрагивающей спине. – Вот такусенькое! – двумя пальцами она показала микроскопический размер своего замечания.
– Что с вами делать, – произнес грек, отнимая руки от лица. И уже спокойным голосом, – давайте уж не стесняйтесь!
– У меня такой вопрос… – начала Лиза вкрадчиво.
– Понеслась душа в рай! – донеслось бурчание из княжеского угла.
Мирон замахал руками, призывая его замолчать и сложив руки как китайский болванчик, с полупоклоном,