не знала, кто из этих людей баба Шура, кто баба Нюся, а кто пятиюродная тетушка. На одной фотографии вообще были изображены чьи-то похороны.
– Ну капец фотография…– удивилась Аня. – Никогда не понимала, зачем такие фотографии делать… Кому в радость? Ладно хоть трупак крупным планом не сфоткали… – она убрала фотографии подальше и вернулась к разбору писем. – Надо разобраться с иерархией старушек. Моя прабабка – Анна Матвеевна. У нее две дочери – покойная Шура и моя бабушка. У Шуры детей нет, у моей бабушки единственная внучка – это я. – В руки ей попал пожелтевший конвертик, которые особенно просила передать баба Шура. «Моей внучке Анне на день ее 20-летия. От Анны Матвеевны». И дата. – И вот, значит, моя прабабка пишет письмо какой-то «левой» внучке, которой никогда не существовало, по имени Анна. Интересно, а если бы меня звали Ефросинья, то письмо бы мне отдали? Или его бы никто никогда не получил?
– Я сварил тебе настоящий деревенский борщ, чтобы ты, наконец, наелась, – не обращая внимания на ее размышления, Гюнтер торжествующе поставил на стол огромную кастрюлю. – Моя бабушка всегда говорила: кушай супчик – и будешь толстый и красивый.
– На мясном бульоне?
– Конечно. Куча мяса. Давай ешь!
– Прости, но я не ем трупную вытяжку даже в порядке исключения, – в задумчивости сказала Аня, не заметив, что Гюнтер немного расстроился.
– Ну и чем мне тебя тогда кормить?
– Ну… я бы, конечно, съела вареной фасоли и спаржи.
– Боюсь, вареной фасоли и спаржи в местном магазине не водится. Могу предложить картошку с салатом из помидоры и огурцов.
– Давай… Моя прабабка Анна умерла, наверное, лет 50 назад, я не знаю. И письмо, судя по дате, написано примерно тогда же.
Конверт был распечатан. Видимо, кто-то прочитал его раньше Ани. Может быть, сама баба Шура? Но почему она не передала его по назначению? Тоже не знала никакой внучки Анны и решила разобраться? Возможно, ее мать дала это письмо ей перед смертью? Или она сама его нашла, разбирая архивы. В любом случае, при чем здесь сама Аня и зачем этот конверт особенным образом просили передать ей?
Аня достала из конверта листочек, выдернутый из советской ученической тетрадки. В письме было всего несколько строк, написанных старческим почерком. Аня зачитала их вслух: «Дорогая моя внучка Анна! В своем доме я оставила тебе немного безделушек, которые принадлежали нашей семье. Пожалуйста, найди их, для меня это важно. Мне хотелось бы, чтобы часть из них ты оставила себе на память, а остальными правильно распорядилась. Анна Матвеевна.»
– Какие еще безделушки? И где именно в доме? – ничего не поняла Аня.
– Похоже, прабабка для тебя сокровища несметные зарыла, – пошутил Гюнтер.
Но Аня задумалась серьёзно.
– У нас в семье, вроде бы, не было зажиточных. Откуда взяться сокровищам? У крестьян, насколько я знаю, и на хлеб-то насущный не всегда хватало. Да и зачем их зарывать? Отдала бы дочери – да и всё.
Аня стала читать все старые письма подряд,