злые и недовольные, до денег жадные. Вот как вчера…. Еду, смотрю – Коля Яковлев (бомбила из наших) на остановке стоит. Ну, стоишь, стой – дальше погнал. А он по газам и за мной – норовит обогнать, и обогнал на повороте главной дороги с выездом на встречную полосу. А если бы кто навстречу попался – никак не разъехаться: слева забор, справа я, впереди смерть под колёсами. И тогда – прощай, любезная калмычка, твои глаза, конечно, узки, и плосок нос, и лоб широк, ты не лопочешь по-французски….. Меж собой мы его Башкиром звали.
И таких гонок с предаварийными ситуациями на дню по нескольку бывает. Раз сошло, второй проскочило…. Ну, думаешь про себя, фартовый – а как не разъедешься, Бога клянёшь: куда ты, старый хер, смотришь? Короче, ремесло наше требует хладнокровия и готовности к риску.
Да ладно, что я всё о работе – есть ведь и личная жизнь у бомбил. К примеру, у меня это Светка. Нас сестра познакомила с этой конфеткой, когда работали вместе операторами в газовой котельной. Взгляда хватило, пару слов, и всё – запала в сердце, как десятка в колоду. Звоню однажды вечерком: мол, приду – она адрес сказала. Дверь открывает в рубашонке ночной, шаль на плечах. Ноги голые, как попали в поле зрения, так я уже от них оторваться не мог – прильнуть хочется руками, губами….
Чаю плеснула.
– Соблазнять пришёл? Так не молчи – соблазняй.
Ладно, буду. Ведь поняла, умничка, что я не насильник, рукам волю не дам – коль не уговорю, так и уйду восвояси.
– А знаешь, Свет, я на досуге книжки пишу – о себе, о жизни. Хочешь, когда после моей смерти к тебе за интервью придут попораци, сказать им: да спала я с ним – так, ничего особенного в постели….
Она до слёз хохотала, потом вытерла их кончиком шали, рукой махнула:
– Уговорил.
Ночевать я у неё не остался и тем понравился ещё больше.
Стали встречаться. Сначала в шашлычку, а потом ко мне. У Светки особый дар обольстительницы – она разденется догола, напялит мою футболку, прикрыть ягодицы, и ходит туда-сюда, хлопочет в холостяцком хозяйстве. А что хлопотать-то – у бывшего старшины всегда в кубрике флотский порядок. Гостья же в неглиже то изогнётся, то наклонится….. Я на диване изнемогаю:
– Свет, ну иди сюда – хватит тебе.
– Что, уж дымится? А ну, покажи.
Я предъявляю свидетельство своей страсти, и начинаются священодейства…. Не женщина, а мечта поэта, только прозаику досталась.
– Тебе хорошо со мной? – утомлённому шепчет. – Моим будешь навсегда.
Её лицо было близко-близко и пахло особенно – духами и сигаретным дымом.
– Я не против. Курить бросишь – поженимся.
Когда мы занимались любовью – то жадно и просто, то неспешно и изощренно, – всем существом моим овладевало пронзительное, непередаваемое словами ощущение, что счастье имеет плоть. Я всегда, с раннего детства твердо знал, что счастье – это мечты, это что-то желанное, но недосягаемое, к чему стоит стремиться, пока в теле пульсируют жизни силы. Но теперь, после пятидесяти вдруг почувствовал его в своих объятиях. Но при этом не терял головы – знал, что его надо отпустить,