и очень хорошее. Там делают операции и курсы реабилитации. А с нами вы получите скидку на лечение.
Он протянул распечатку с длинными таблицами. Ян посмотрел на прайс-лист. «Вот как интересно получается, – подумал он, – может, их в мединституте учат такому мягкому, эмпатичному тону, полному сочувствия и понимания. А потом, когда больной расслабится и обзаведется мизерной крупицей надежды, они, как обухом по голове, огорошивают тебя ценой на жизнь. Удовольствие не из дешевых. Бизнес на здоровье, хочешь бери, хочешь умри, скидки предусмотрены. Сперва приласкали, маслицем смазали, а потом как засадили по самые гланды во имя отца, сына и…»
– А как же страховка? – спросил Ян. – У нас же есть страховка.
– К сожалению, страховка не покрывает такое лечение. Его предоставляют только в частных клиниках. У нас нет соответствующих специалистов и оборудования.
– Что вы говорите? – спросила мама.
– Я понимаю, это большие деньги. И к сожалению, государственная страховка не оплачивает подобное лечение. Мне очень жаль, что с вами это произошло…
«Да уж, тебе очень жаль», – думал Ян. Доктор продолжал говорить, но он его уже не слушал. Он сильно сжал кулаки, и обкусанные ногти вонзились ему в ладонь. Ну конечно, ты все понимаешь. И где простым людям достать такие деньги? Да что вообще значат деньги? Всего лишь мера человеческого времени, выраженная в форме общественных ценностей, непропорционально распределенных между всеми людьми на этой планете. «Ты не на нашем месте, – думал Ян, глядя на доктора, – ты сидишь в просторном кожаном кресле и продаешь людям здоровье, спекулируя надеждой на жизнь. Мне такие деньги и за десять лет не заработать, а у нас каждая неделя на счету, но кого это волнует».
Ян сидел в полупустом вагоне. Мимо пролетали деревья, поля и небольшие деревушки, сменявшиеся унылыми поселками, которые еще не доросли до полноценных городов. В соседнем ряду сидела женщина с маленьким ребенком. На вид ему было года четыре. Он ковырялся в носу, а она легонько шлепала его по рукам, чтобы тот не тащил козявку в рот. За ними сидели два школьника, ученики средних классов. Один из них схватил оставленную кем-то недопитую бутылку пива и предлагал второму отхлебнуть глоточек. Потом он харкнул прямо в горлышко бутылки.
– Зачем ты это сделал? – спросил его товарищ.
– Да так, – ответил малой, – не хочу, чтобы из нее еще кто-то пил, а если попьют, то с моим харчком.
Прямо перед Яном сидела бабка в сером пиджаке и темных очках в толстой оправе, которые придавали ей внешнее сходство с Элтоном Джоном. Рядом с бабкой расположился дед, от которого за версту несло низкопробной спиртягой, будто он хлопнул фуфырик с боярышником перед выходом. «Элтон Джон» постоянно ворочалась и отдавила Яну ноги, когда пробиралась к выходу.
Ян хотел сбежать от проблем, но понимал, что от рака не получится просто уехать. Воображение рисовало страшные картины: как он хоронит мать, как люди пришли на похороны. Он будто примерял рак на себя, думал, что заболел вместо нее