чтобы ты сказал мне правду… Я ведь тебе ни в чем не отказывал. Ни в деньгах, ни в вещах, ни в капризах. Ни в чем!
– Отказывал, отец.
– В чем?
– Во внимании. После смерти мамы я остался один.
– Это отговорка. В любой момент я был готов на встречу, на разговор, на помощь.
– Был готов, но не делал этого. Дела, встречи, бизнес, деньги – все что угодно, только не я. Откупался – да. Но деньги, отец, еще не все. Ты ведь даже не заметил, как я сел на иглу.
Грязнов тяжело помолчал, еле слышно произнес:
– Прости… – Снова помолчал, поднял на парня глаза. – Но зачем надо было похищать ребенка? Деньги? У тебя ведь не было проблем.
– Хотелось независимости.
– Вот ты ее и получил.
Помолчали. Грэг смахнул пот со лба.
– Меня будут судить?
– Вряд ли. Я постараюсь, чтобы этого не было.
– Поможешь мне?
– Конечно. Ты же мой сын, и я должен тебе помочь.
– Там, отец, есть один момент… Серьезный момент. Может, помнишь Кулиева? Он тебе всегда не нравился. Торговал наркотой. Помнишь?
– Может быть.
– Так вот он посадил мальчишку на иглу. Это очень серьезный момент… Пацан обречен. Я Кулиева застрелил за это.
– Все равно я тебя, Гриша, уведу от суда. Обещаю.
Сын долго и преданно смотрел отцу в глаза, затем вдруг обнял его голову, крепко прижал к себе, стал целовать.
– Спасибо, отец… Спасибо… Боже мой… Спасибо…
Грязнов аккуратно достал из кармана пистолет, так же аккуратно поднес его к затылку парня, нажал на спусковой крючок.
Раздался негромкий выстрел, напоминающий хлопушку. Грэг откинулся назад, удивленно уставился на отца.
– Батька…
Рухнул на подушку. Глаза, не мигая, смотрели в потолок. Подушка стала быстро окрашиваться в красный цвет.
Грязнов подошел к окну. Долго и бессмысленно смотрел на снующую под окнами толпу, поднес пистолет к виску и тоже нажал на спуск.
От хлопка испуганно взлетели голуби, сидевшие на подоконнике, покружили и опустились на прежнее место.
Петр Петрович лежал на полу спокойно и неподвижно.
Помещение, в котором собрались лидеры бритоголовых, было полуподвальным, но достаточно большим. Скинхедов здесь набилось под завязку. За столом президиума стояли Зуслов, Гамаюн и еще трое бритых наголо человека. На стене в черной рамке висел портрет покойного Грязнова.
В первом ряду стоявших и слушавших речь Зуслова находился и Леха.
– Мы потеряли не только верного и достойного друга! – говорил жестко и сухо Зуслов. – Мы потеряли истинного патриота своего Отечества! Мы потеряли русского человека в главной своей сути. Он ненавидел все, что бросало хотя бы малейшую тень на великую русскую нацию! Он любил Россию, он жил ею! Да, жизнь к нему была немилостивой! Своим горбом, преданностью он достиг серьезных вершин карьеры. Но именно за любовь к Отечеству оборотни и иноверцы лишили его заслуженного почета и уважения! Его столкнули, сбросили вниз,