только скорбно покачал головой. Мысль вне всяких сомнений была доброй, но Хальфар, хоть и законченный ублюдок, всё же был его боевым товарищем, они много раз сражались плечом к плечу, что скажут гордые эйнхерии когда он явится в Вальгаллу с таким деянием на руках. И тяжело вздохнув бритоголовый норманн принялся оживлять костер. От шума проснулся Хальфар и медленно сел протирая глаза.
– Сегодня надо обязательно дойти до Тилгарда, – сказал он. – Задолбало уже это бродяжничество.
Ильзир ничего не ответил. Он чувствовал что его нога всё хуже и потому любые разговоры о том чтобы куда-то дойти нагоняли на него сумрачную тоску.
Хальфар поднялся, с удовольствием потянулся, разминая своё огромное могучее тело и подошел к лежавшей на боку девочке.
– Давай, буйша, вставай, – проговорил он вполне добродушно.
Синни не пошевелилась. Он пихнул её ногой.
– Ты там сдохла что ли? – Весело поинтересовался он.
Синни оставалась неподвижной. Хальфар натянул намотанную на правую ладонь веревку, поднимая ребенка за шею, как щенка за ошейник. Девочка закряхтела, закашлялась, пытаясь сделать вдох. От боли в истерзанной шее у неё выступили слезы на глазах. Хальфар перестал тянуть и она в конце концов приняла сидячее положение. Ни на что не обращая внимания, она замерла глядя пустым равнодушным взглядом в каменную гальку.
Хальфар прижал большой палец к правой ноздре и звучно высморкался из левой. Потом снова несильно толкнул Синни ногой.
– Ты вот что, буйша, сходи вон в озеро умойся-подмойся, а то выглядишь как падаль.
Синни продолжила неподвижно сидеть, никак не реагируя на его приказ. Хальфар грубо схватил её за волосы и, легко поднимая с земли, раздраженно проговорил:
– Я тебе чё сказал, чучело огородное?! Иди вымойся! А то грязная как свинья, смотреть противно.
Как ни была Синни опустошена и отрешена от реальности, жгучая боль в голове быстро заставила её вернуться в эту самую реальность. Она торопливо встала на ноги, чтобы норманн перестал её тянуть за волосы. Хальфар, сжав в огромном левом кулаке копну черных детских волос, наклонился, заглядывая Синни в лицо и сердито сказал:
– Ты чё тут из себя строишь, сучка мелкая?! Ты теперь вся моя. От пяток до макушки. Я моргнул – ты встрепенулась, я сказал – ты побежала. Или что, до хера расстроилась, что тебя применили как надо? Так на то ты и девка чтоб тебя пользовали. Чем раньше поймешь это, тем для тебя же лучше. А будешь рожу кривить и в обидку играть, я тебя еще не так оприходую. А потом вон еще и Краснокожему отдам. Он вообще зверь, девок на части раздирает, здоровые бабы и те под ним дохнут. Ты всё поняла?
Синни молчала, боясь шелохнуться под его пристальным взглядом. Из её глаз непрестанно текли слезы, а из носа сопли. Он дернул её за волосы.
– Не слышу, буйша!
– Поняла, – пролепетала Синни.
– Ну и отлично. А теперь дуй мыться. И чтобы хорошенько. Коза сопливая. – И он оттолкнул её от себя в сторону озера.
Синни едва