растения заберет мистер Хьюитт, который выразил желание, чтобы ты ухаживал за ними. Он будет платить тебе около двухсот долларов в неделю. Всего доброго.
И наконец, последняя.
А. Г.
Не разыскивай меня. Всего доброго и с наилучшими пожеланиями.
Я еще раз перечел записки, внимательно всматриваясь в каждое слово, потом отрывисто бросил Фрицу и Теодору:
– Сядьте в кресла и подождите, – отправился в кабинет и уселся за свой стол.
Они придвинули кресла и сели лицом ко мне.
– Он ушел, – глухо повторил Фриц, словно пытаясь убедить себя.
– Какая наблюдательность! – огрызнулся я.
– Тебе известно, где он. – В голосе Теодора прозвучало обвинение. – Некоторые орхидеи нельзя перевезти, не повредив их. Я вовсе не хочу работать на Лонг-Айленде, даже за двести долларов в неделю. А когда он вернется?
– Послушай, Теодор, – взорвался я. – Мне совершенно наплевать, чего ты там хочешь, а чего не хочешь. Мистер Вульф избаловал тебя, поскольку никто не вынянчивает его цветы лучше тебя. Но мне ты сейчас напоминаешь только одно – свернувшееся молоко. Я имею в виду твою кислую рожу. Я не знаю ни где находится мистер Вульф, ни когда он вернется, если вообще вернется. Тебе он приписал «всего доброго», а мне «всего доброго и с наилучшими пожеланиями». Уловил разницу? Тогда заткнись и не мешай. – Я переключился на Фрица: – Мистер Вульф считает, что Марко Вукчич станет платить тебе вдвое больше, чем он сам. Очень на него похоже, да? Сам видишь, я зол как черт из-за его выходки, хотя и вовсе не удивлен. Теперь, чтобы вы поняли, насколько хорошо я его знаю, расскажу вам, как было дело. Вскоре после моего звонка он нацарапал эти записки и покинул дом, оставив дверь распахнутой – ты же сам сказал, что дверь была открыта, – чтобы любой праздношатающийся убедился: в доме больше нет никого и ничего стоящего внимания. Ты встал, как всегда, в шесть тридцать, увидел открытую дверь, поднялся в его спальню, убедился, что кровать пуста, и нашел на столе записки. Потом поднялся в оранжерею и позвал Теодора. Вы спустились с ним в спальню, устроили обыск и обнаружили, что все вещи на месте. А потом сидели и таращились друг на друга до самого моего приезда. Можешь что-нибудь добавить?
– Я не хочу работать на Лонг-Айленде, – заявил Теодор.
А Фриц добавил только:
– Разыщи его, Арчи.
– Он запретил.
– Да, но ты… все равно найди его! Где он будет спать? А что будет есть? – Фриц всплеснул руками.
Я встал, подошел к сейфу, открыл его и заглянул в ящичек, где мы всегда хранили наличные на случай непредвиденных расходов. Прежде там было чуть больше четырех тысяч, теперь же осталось чуть больше тысячи. Я закрыл дверцу сейфа, крутанул ручку и заявил Фрицу:
– Ему хватит и на ночлег, и на питание. Так я точно изложил факты?
– Не совсем. Мы не досчитались одной сумки, пижамы, зубной щетки, бритвы, трех рубашек и десяти пар носков.
– А трость он захватил?
– Нет. Только старое серое пальто и старую серую шляпу.
– Посетители