даже разрисовать его под транспортный контейнер. Но тут я наложила вето. Мы уже так долго прожили в этом воображаемом доме, что знаем каждую трещинку на ступеньках. Стопки книг и нот, деревянные полы, камин, голубая входная дверь. Эзра пристроил к дому студию со звукоизоляцией. А я требую, чтобы в саду у нас стояло круглый год подогреваемое джакузи. А наверху, куда мы запретим соваться посторонним, будет спальня и в ней кровать с балдахином. Эзра присылает мне ссылку на обитый зеленым бархатом диван с eBay.
Айрис, 22:06: Нам его уже ставить некуда!
Эзра, 22:06: Придется тебе выбросить часть книг.
Айрис, 22:07: Три пианино нам тоже без надобности.
В понедельник я уламываю себя выйти из квартиры. На мне две плотные индийские юбки, и все равно я дрожу. В метро оказывается, что моя карточка не работает, и какая-то седая растрепанная женщина уговаривает меня пройти вместе с ней по ее билету. Пожав плечами, благодарю ее. Сэм сидит в компьютерном классе, читает новости и ест уцененные жевательные мармеладки. Увидев меня, он расцветает и открывает браузер.
Ты знаешь, что на Манхэттене за него проголосовали только десять процентов жителей? Видела последний выпуск SNL?[16]
Ничего другого ты уже не смотришь?
Сэм смеется – ага, держу руку на пульсе.
На вечеринке по случаю Хэллоуина мы с Лизой пошли в туалет, и она вдруг заговорила о Сэме.
Не пойми меня неправильно, но тебе не кажется, что этот твой образ заблудившейся в большом городе малышки несколько унизителен? Ты ведешь себя жутко глупо. Прикидываешься, что тебя каждую минуту нужно спасать, чтобы подцепить побольше мужиков.
Лиза, у меня есть парень.
Ага, и предъявляешь ты его только как трофей или алиби. Она поджала губы. Это просто мое мнение. У нас на курсе не так уж много приличных парней.
В пять мы с Сэмом вместе выходим из компьютерного класса. Чуть раньше я призналась, что не видела ни одного фильма Марвел.
Ты просто обязана посмотреть «Доктора Стрэнджа», говорит он. Я сам тебя свожу.
Он начинает объяснять мне, почему истории про супергероев так важны, но тут вращающуюся дверь заклинивает, и он уныло ее пинает.
Этот придурок просто какой-то опасный вирус. Рабство, оспа и жаренные в масле «Орео» в одном флаконе. Ма написала в письме, что нужно запретить разговоры о политике за ужином в День благодарения. Говорит, стоит всем слегка выпить, как споры становятся чересчур эмоциональными. Но это чушь.
На улице темно. От холода у меня треснула губа, и сейчас я чувствую во рту привкус крови. Мы попадаем в толпу ребят из университетской спортивной команды, и я хватаюсь за куртку Сэма, чтобы меня не сбили с ног.
Давай-ка уведем тебя отсюда, говорит он.
Кладет руки мне на плечи и помогает проталкиваться сквозь человеческую массу. И вот мы уже за пределами кампуса, и я снова могу дышать. Сэм смотрит в сторону Амстердам-авеню.
Я знаю отличное место.
Мне приходится почти бежать, чтобы не отставать от него. Проще держаться к нему поближе, чем думать, как бы