появился извет на Романовых. Казначей Александра Романова писал, что его боярин хранит волшебные коренья и хочет «испортить» царскую семью. Борис был суеверен и боялся колдовства. Александр и его братья Михаил и Василий Романовы в оковах отправились в Сибирь. Скудная пища, лютые морозы скоро свели их в могилу. Федор Романов был пострижен в монахи и стал старцем Филаретом. Клобук спас его от смерти, но лишил возможности когда-либо претендовать на трон.
Федор Никитич Романов
(1598-1605) Царствование Бориса Годунова
В этих расправах одни историки видели коварство, присущее Борису, другие считали их вынужденными мерами. В 1598-1605 гг. Годунов был уже очень больным человеком («Не столько царствует, сколько болеет», – отмечали некоторые иноземцы). При наличии многих претендентов на трон юный сын Бориса Федор не имел шансов сохранить корону.
Внутренняя политика. Современники отмечали ум Годунова, его политическую гибкость и железную волю. Царь Борис проявлял интерес к западноевропейской культуре. Власти стремились привлечь в Россию как можно больше иноземных специалистов – врачей, военных, художников, ремесленников разных профессий. Но европейские державы, за исключением Англии, ценившей свои торговые привилегии в России, чинили препятствия в найме людей на московскую службу.
Русские обыватели, в свою очередь, продолжали относиться к «немцам» с предубеждением. Духовенство видело в них прежде всего еретиков и было крайне раздосадовано, когда Борис разрешил открыть в Москве протестантскую церковь.
При Годунове начали работать несколько новых типографий в крупнейших городах. Борис думал об учреждении в Москве университета на европейский манер, но, натолкнувшись на резкое противодействие со стороны церкви, вынужден был отказаться от этой идеи. Правда, ему удалось послать учиться в Европу нескольких молодых московских дворян («для науки разных языков и обучения грамоте»).
Казалось бы, политика Бориса Годунова должна была снискать ему уважение. Но отношение подданных к царю было противоречивым.
Много почитателей Годунова было среди дворян и приказных. Их восхищала щедрость царя. Дьяк Иван Тимофеев уже после Смуты писал, что, хотя и явились другие умные правители, их разум – лишь «тень» ума Годунова.
Аристократы Рюриковичи, потомки литовских князей Гедиминовичи, старомосковская знать (Морозовы, Романовы, Шеины, Шереметевы, Бутурлины и др.) не могли забыть «низкородство» Бориса. Он остался для них выскочкой.
С. Ф. Платонов о Годунове. Пристальное знакомство с документами той эпохи обнаруживает большую разницу… между временем Грозного и временем Бориса. При Борисе московский дворец стал трезвым и целомудренным, тихим и добрым, правительство – спокойным и негневливым. Вместо обычных от царя Ивана Васильевича «грозы» и «казни», от царя Федора и «доброго правителя» Бориса народ видел «правосудие» и «строение». Но от «светлодушия» и доброты Бориса было бы ошибочно заключать о его правительственной