Духовно-нравственное воспитание в теории и опыте православной педагогической культуры
а в соответствии с определенными целью и задачами. Воспитание, как было отмечено нами выше, может преследовать различные цели в зависимости от того, кто его осуществляет, точнее, от мировоззренческих установок или ценностей воспитателей. Знать цель воспитания – значит, уяснить философскую сторону вопроса, которая при том или ином разрешении может коренным образом изменить содержание воспитательного процесса. Можно смело утверждать, что, не сознавая цели воспитания, нельзя и воспитывать. Характер отношений воспитателей и воспитуемых, содержание воспитания в целом определяются, с одной стороны, социальной практикой и идеологическими установками того или иного общества, а также идеями и методами, сформулированными философией, теорией и методикой воспитания. Так вот: каждая теория по-своему может трактовать сущность, смысл и цель воспитания. Рассмотрим, как эти проблемы обосновывает православная педагогическая мысль.
«Вопросом жизни» называл Н.И. Пирогов вопрос о воспитании. Вряд ли вызовет сомнение у кого бы то ни было утверждение о том, что «смысл воспитания органически зависит от смысла человеческой жизни, а смысл человеческой жизни – от основ, на которых он утверждается, и от конечной цели, к которой он стремится» [9, c. 19]. Чтобы понять смысл жизни, а значит, и смысл воспитания, православие, как это ни парадоксально звучит, обращается к проблеме смерти человека. Для верующего человека конец его земной жизни – смерть – является мерой всех его дел и добродетелей. Согласно библейскому толкованию, смерть не была онтологической данностью, а возникла вследствие грехопадения как «предел человеческой богоотчужденности», крайней степени «униженности, обезображенности человека» [9, c. 55]. Но смерть в православном вероучении предстает и с другой стороны – как «выражение Божественного человеколюбия» [9, c. 55].
Дело в том, что еще по учениям многих святых отцов (среди них, например, Григорий Нисский, преподобный Максим Исповедник и др.), в человеке, в его теперешнем состоянии, живет не жизнь, а смерть. Поэтому для христианина конец земной жизни есть, скорее, не смерть, но освобождение от нее. «Попустив смерть, – пишет митрополит Амфилохий (Радович), – Бог прерывает жизнь в тлении и застое, направляя жало смерти против тленности и против ее причины, то есть против греха, ограничивая тление и грех. Таким образом Господь останавливает зло и дает возможность человеку исправить последствия грехопадения… Временная человеческая смерть упраздняет вечную смерть» [9, c. 56–57]. Согласно христианскому вероучению, страдания, боль и смерть имеют глубокий воспитательный смысл, отрезвляя человека от ложной жизни и открывая глаза на истинные ценности: «…сотрясая до основания все человеческие ценности, смерть пробуждает жажду истинных ценностей, вечной Истины и неугасимого света» [9, c. 58]. Таким образом, через память о ней, смерть воспитывает, определяя истинную цену жизни человека. Поэтому и советуют святые отцы иметь непрестанно «память смертную»,