трудились на маленьких фермах и в среднем получали меньше $2 в день. Конкретно моя программа охватывала несколько ферм в районе дельты: предполагалось увеличить объем их урожаев, а следовательно, и уровень дохода.
Рано утром я отправилась в трехчасовую поездку по реке в одну из деревень. Я осмотрела соломенные хижины и побывала на полях, где крестьяне и крестьянки гордо показали мне, как поспевает урожай риса и овощей. Я зашла в переполненный барак, где по рабочим дням местные сотрудники до самой ночи учат крестьян современным методам ведения сельского хозяйства, принимают поставки семян нового поколения и формируют рабочие группы, чтобы увеличить масштабы производства и тем самым сэкономить средства. Меня поразило, с какой отдачей работают крестьяне и персонал. Все трудятся во имя общего блага.
Когда я вернулась в город, группа руководителей показала мне, как они управляют программой. В конторе на стене висела большая расчерченная школьная доска. В левой части доски были перечислены все деревни, а вверху – все запланированные шаги и связанные с ними цели. В конце недели на собрании сотрудники отчитывались, как идут дела, и считали охват населения. Это был хорошо отлаженный механизм.
Однако выйти из замкнутого круга нищеты чрезвычайно сложно, и мы не до конца понимаем, что для этого нужно. Я спросила руководителей программы: «Насколько эффективна ваша деятельность? Каких улучшений в программе вы добились за два года? Как нам увеличить охват населения?» Ответом мне были лишь удивленные взгляды.
Вскоре я поняла, в чем дело. Как и многие другие программы по всемирному развитию, этот проект практически полностью придумали сотрудники штаб-квартиры организации в Соединенных Штатах, несколько лет назад подававшие заявку на грант. Персонал в дельте Иравади просто приводит этот план в исполнение и отчитывается в достигнутом, не наращивая знаний, не корректируя процессов. Хуже того, программа стоимостью несколько миллионов долларов охватила лишь несколько тысяч человек – и это в регионе с населением более 6 млн человек, из которых примерно треть живет за чертой бедности. Можно ли было действовать эффективнее? По истечении четырех лет, выделенных на программу, она будет закрыта независимо от результата. И не важно, продолжает ли этот или соседний регион нуждаться в помощи. Если повезет, рабочая группа найдет новый грант или спонсора. В противном случае придется паковать чемоданы и разъезжаться по домам.
Снова оказавшись в лодке, я нежилась в теплых лучах январского солнца и думала, что должен быть выход. Люди выполняют тяжелую работу, пытаясь что-то изменить, но у них связаны руки. Разовые программы без дальнейшей корректировки не дадут большого эффекта и максимального охвата населения. Мы можем сделать больше. В следующие несколько лет, проводя полевую работу в разных странах – в Либерии, Уганде, Зимбабве, Гватемале, Индии и Монголии, – я наблюдала тот же сценарий.
Я решила, что сделаю своей второй профессией изучение этой отрицательной