Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции
русских людей забыть все распри и раздоры, если они не хотят потерять уважение среди народов, у которых живут; в воззвании к ним особенно необходимо подчеркнуть ту мысль, что большевизм, предчувствуя свою скорую гибель, стремится опереться теперь на людей, более или менее близких ему или слабых; некоторые склонны идти на примирение с большевиками или по мягкосердию, или из-за карьеры; но мы должны решительно сказать: non pos sumus; никто из нас не имеет права переступить порог советский для союза, ибо это уже не союз, а вражда против Бога; мы должны противодействовать этому соблазну. Должны также мы установить моления в церквах за всех погибших за веру, Царя и Отечество, начиная с Царя-Мученика Николая II, замученных святителей»[167].
В ответ на это выступление митрополит Антоний заявил, «что предложение архиепископа Анастасия сводится к трем пожеланиям: 1) обратиться с воззванием ко всему свету, 2) ко всем русским беженцам и 3) отслужить панихиду за всех погибших за веру, Царя и Отечество». Согласно журналу данного заседания, Собрание единогласно приняло эти предложения[168].
Итак, решение о принятии двух обращений последовало уже в начале Собора, и через несколько дней текст одного из них (к беженцам) был готов. Однако предложение упомянуть в обращении династию вызвало среди участников Собора бурные споры, продолжавшиеся в течение нескольких дней. Большая часть священнослужителей, присутствовавших на Соборе, выступала против упоминания в обращении династии Романовых, справедливо считая это политическим вопросом. Наоборот, большая часть мирян была на стороне политиков. Вообще, некоторые священнослужители уже в первые дни Собора говорили, что на нем воцарился мирской дух: «На службах никто не бывает, священники в меньшинстве, епископы “стушевались”»[169].
Такой поворот событий был полной неожиданностью для инициатора Собора епископа Вениамина. «Конечно, – вспоминал архипастырь, – и я вместе с большинством духовенства был и против советской власти, и за монархию. Но мы не желали разжигать политические настроения и остались в меньшинстве»[170]. Архипастырь мечтал об освобождении Отечества от большевиков, вынашивал идею некоего крестового похода против засевших в России безбожников, но рассчитывал на христолюбивое русское воинство, на Белую Армию и ни в коем случае не соглашался впадать в зависимость от политических партий, в том числе и монархических.
Поскольку перевес был на стороне защитников упоминания династии, представители духовенства, в большинстве своем это предложение не поддерживавшие, попытались организовать «пресвитерский совет», который контролировал бы обсуждаемые вопросы с точки зрения канонов и церковной практики. Однако было уже поздно. Руководители