по очереди докладывались полковнику. По окончании военного ритуала батальон маршем, запевая песни, шел вокруг плаца. На это происходящее действие смотрел комбат полковник Захарчук в своей полевой форме, приложив руку к голове. И каждый раз во время строевой, да еще с песней, солдаты мимолетно пронизывались военным духом с головы до самого сердца.
После вечерней поверки вымученные за день солдаты зашли в казарму, но и там предстояла очень важная процедура – подготовка ко сну. За короткое время, оставшееся до отбоя, срочникам предстояло успеть сделать вечернюю гигиену тела, подровнять кантик, подшиться, завершить другие мутные незаконченные дела. Молодые бойцы осваивали свое новое место жительства. В кубриках, где они расположились, возникли бурные оживленные разговоры, смех. Слоны объясняли им первоочередные местные правила. Для полного понимания они демонстрировали свои вещи, где и как должны находиться в шкафу, тумбочке. Полугодовалые бойцы с гордостью показывали, как правильно подготовить форму, кровать к отбою. Молодые солдаты одобрительно кивали головой, пропуская мимо памяти половину получаемой информации. Очередное построение перед сном приблизило многих уставших бедолаг к желаемым за день подушкам. Батарея стояла на ЦП в одних трусах. Командир с серьезным лицом курил сигарету. Он выхаживал перед ними с одного края построения до другого, останавливаясь, чтобы ответить на редкие вопросы солдат. Быстро осмотрев личный состав на наличие синяков, порезов, ссадин, кантиков, щетину, Андурмесов отбил минометную батарею и поспешил идти домой вместе с другими офицерами.
Тимур лежал на двухъярусной кровати, занимая нижнюю ее часть. Он смотрел в одну точку и слушал фоном различные разговоры, возгласы, смех сослуживцев. На этаже дежурил не самый дерзкий наряд, который состоял из младшего сержанта, попавшего в роту из учебки, и обычных послушных рядовых. При каждом их дежурстве на этаже ночью царил балаган. Солдаты ходили из кубрика в кубрик, громко кричали, выясняли отношения, устраивали чаепития. Конечно, это происходило каждый день, а при их вахте все действовали открыто, нагло. Младший сержант высказывал замечания, но его никто не слушал или же с ним договаривались. Также к дневальным записывались вояки с просьбой разбудить их в определенное время. Всем, кто не успел подшиться, устранить замечания по стрижке, стирке или другой армейской бытовухе, приходилось вставать посреди ночи и трудиться.
«Ну вот опять начинается кипиш. Интересно, как там духи? Все-таки первая ночь в казарме минометной батареи, которая станет родным домом на год. Удивительно, служба прошла, даже не верится. О чем я думал, когда первый раз прибыл сюда? Да, да: «В какую черную дыру я попал?». Как только мы приехали, нас держали в клубе. Туда иногда захаживали старослужащие и отжимали у некоторых парней вещи, деньги, ценности. Вскоре я понял, что это норма, устой, основа для этой части. Удивляться этими вопиющими инцидентами в будущем не приходилось. Если даже не отжали, то значит могут украсть. «Тихо взял и ушел, значит