ее хартуларию великой церкви[11] Аетию для прочтения; при великом молчании окружающих он начал читать ее. Когда же он дошел до места, где было написано о родителях и невесте, о перстне и поясе, переданных ей, тогда узнал Евфимиан в почившем сына своего, Алексия. Он упал ему на грудь и, обнимая и целуя его, говорил с плачем:
– О горе мне, возлюбленный сын мой! Что ты сделал с нами? Зачем такую скорбь причинил нам? Увы мне, сын мой! Столько лет пребывая с нами и слыша плач родителей твоих, ты не открыл себя, не утешил нас, несмотря на старость нашу, в великой печали, вызванной тобою. О горе мне! Сын мой, любовь моя, утешение души моей, я не знаю, что мне теперь делать – оплакивать ли смерть твою или радоваться обретению твоему.
Так безутешно рыдал Евфимиан, терзая седины свои.
Аглаида, слыша рыдание мужа и узнав, что умерший нищий есть ее сын, открыла двери своего затвора; в разодранной одежде, устремив полные слёз глаза к небу и вырывая распущенные волосы, она шла среди толпы теснившегося народа, говоря:
– Дайте мне дорогу, чтобы я могла видеть надежду мою – обнять возлюбленного моего сына.
Подойдя к одру, она склонилась над телом сына своего, обнимала его и целовала со словами:
– Увы мне, господин мой! Чадо мое сладкое, что ты сделал? Зачем доставил нам столь великую скорбь? Увы мне, свет очей моих! Как ты не открылся, столько лет живя с нами? Как не сжалился над нами, постоянно слыша наши горькие о тебе рыдания?
Невеста, тридцать четыре года прожившая без жениха и носившая в знак печали черные одежды, также пала на честное тело; омочая его ручьями слез и с любовью лобызая, она горько и неутешно рыдала, говоря:
– Увы мне, горе мне!
Ее рыдание и скорбные жалобы возбудили в присутствовавших слезы, и плакали все вместе с невестою и матерью.
Царь и папа повелели нести одр с честным телом человека Божия и поставить его среди города, чтобы все могли видеть его и прикоснуться к нему, и, когда это было исполнено, сказали народу:
– Вот мы нашли того, кого искала вера ваша.
И собрался весь Рим; все прикасались к святому, лобызая его. Все недужные исцелялись: слепые получали зрение, прокаженные очищались, бесы покидали одержимых ими, словом, какая бы ни была у кого болезнь, каждый получал совершенное исцеление от мощей угодника Божия. Видя такие чудеса, царь и патриарх пожелали сами нести одр в церковь, чтобы приять благодать от прикосновения к телу святого. Родители и невеста с плачем сопровождали их; народа же, стремившегося прикоснуться к честному телу, собралось такое множество, что от тесноты невозможно было нести одр. Чтобы заставить народ отступить и дать дорогу к церкви, царь велел бросать в толпу серебро и золото, но никто не обращал на это внимания, все усиленно желали лишь видеть человека Божия и прикоснуться к нему. Тогда папа обратился с увещанием к народу, прося его отступить и обещая не предавать погребению честное тело до тех пор, пока все не облобызают его и не приимут благодати чрез прикосновения к нему. С трудом убежденный народ