вдавливая в него с силой свои невысокие каблуки, чтобы не поскользнуться, пребывает всю свою жизнь и она. «Жизнь» – шумно звучит и глупо. Если это жизнь, то почему сны, взять хотя бы тот, что приснился ей вчера, настолько приятнее, ярче, проникновеннее? Какой смысл находиться в этой жизни, если тут такая тупая и однобокая пустота: работа, дом, бар, работа, дом…
Она всегда хотела быть кем-то, что-то создавать, что-то иметь за плечами, что-то оставить после себя. Закончила курс по истории искусств и даже с год-полтора преподавала в онлайн-школе – ее любили ученики и коллеги, да и сама, кажется, горела этим, но потом как-то… надоело. Не хватило сил, разонравилось или просто лень (прокрастинация?) перекрыли – Вера не знала, почему стало так скучно. Когда-то, еще на хайпе псевдовинтажных трогательных украшений, сама делала подвески и кольца из сушеных трав, залитых эпоксидной смолой, – покупалось, нравилось. А потом сошло на нет. Будто бы тоже – само собой.
Развод этот. Из-за мужа она начала изучать вино – тоже поверхностно, но с по-детски горячим интересом. Он не верил в нее, считал милой, взбалмошной, сильной и даже, может быть, умной, но не глубокой, без того умения зреть в корень. А она – не верила в него, великолепно мыслящего тонкого психолога, но слабого, без воли к действию. Все равно разрыв подкосил – сил придумывать, творить не осталось. Только грустить и пить.
«Собраться бы в кучу и бомбить. Все это… так непохоже на меня. Да, он прав, неглубокая, но деятельная – так, и что? Это приносило хоть какую-то радость в мою жизнь. Теперь вообще ничего нет»
Дошла до своего темно-серого с дореволюционными еще подтеками дома, поднялась на третий, открыла ключом массивную скрипучую дверь, скинула сапоги и села на пол в прихожей не раздеваясь. Щеки начало щипать – отходил мороз. Тепло. Пойдет. С трудом оторвав себя от пола, Вера долго и размеренно, включив какую-то скучную аудиокнигу, занималась домашними делами: ужин, посуда, пыль, десять раз все переставить с места на место, пересыпать рис из пакета в банку, из банки в другую банку, налить наконец кружку неизменного зеленого чая под серию «Американской истории преступлений» – лень смотреть в оригинале с субтитрами, включила в переводе – и спать. Может быть, там будет что-то поинтереснее того, что происходило с ней сегодня в реальности.
…она выходит из зала суда, потом – из здания, спускается по бесчисленному множеству белых ступенек. Ей не очень удобно – юбка слишком узка, колготки на талии съехали и туфли, скользя, слетают. Вокруг – ранняя осень и все американское такое, кажется, это Лос-Анджелес. Теплый желтовато-персиковый свет сочится сквозь кроны чуть порыжевших деревьев, воздух прозрачный и чистый, дышится легко. Она идет к автобусной остановке и чувствует: кто-то следует за ней. Поворачивается и видит все те же глаза, все того же мужчину, старого знакомого – вот только откуда они знакомы, никак не припомнит. Может быть, из присяжных? Или кто-то из стажеров? Или родственник чей-то?
– Вера,